– Так, ясно...
– сказала Лина и очень постаралась, чтобы её голос не дрожал. Встала и прошлась по залу, думая, что делать.

– Афина?
– очень тихо позвала она богиню.

"Что ты хотела, дитя моё?" - возник голос недовольной богини.

– Тигран жив? Сколько у меня времени?

"Он жив. Ты успеешь добраться до него"

– Афина, ты сможешь наградить Юлиана и Левка римским языком?

"Да. Пусть приходят сегодня в храм, и они получат желаемое", - сказала Афина и исчезла из головы Лины. Она повернулась к столу и увидела три пары изумлённых глаз.

– Что?
– возмущённо спросила она и села обратно на своё место.

– Он жив?
– осторожно спросил Юлиан.

– Да, жив. И Юлиан, Левк сегодня в храм к Афине сходите, она наградит вас римским языком, и дары не забудьте, - произнесла Лина и, увидев нерешительные кивки, продолжила. Времени было очень мало, и всю ночь обсуждать предстоящую операцию, не было возможности.
– Левк, надеюсь, ты помнишь курс об оказании первой помощи?

– Конечно.

– Тогда собери всё, что нам может понадобиться, для оказания помощи Тиграну.

Солдат кивнул.

– Теперь нужно решить, как мы туда попадём.

– Сейчас в порту стоит торговый корабль из Карфагена, дальше он идёт к римлянам, я договорюсь, чтобы нас взяли, - уверенно сказал Юлиан, и Лина внутренне улыбнулась. Мужчины были собраны и сосредоточенны. Хорошо.

– Договорись, но так, чтобы никто не знал, с какой целью мы на борту. Наша легенда - ты мой муж, а Левк твой брат, и мы прибыли из какого-нибудь маленького римского города на карфагенском корабле, но задержались в Афинах. И нам ещё нужна одежда и деньги, много римских денег.

– Сколько?
– подал голос Хрис.

– Столько, чтобы нам хватило на пару недель пребывания в Риме, и нанять корабль с безумным капитаном, который согласится плыть к берегам Греции.

Лина с мужчинами совещались ещё долго, оговаривая детали плана. Хрис и Левк оказались кладезем информации о римском народе, а Юлиан, к радости девушки, трезво смотрел на операцию, и замечал то, что её взволнованный мозг упускал из виду. Например, то, что нужно заранее продумать пути отступления, так как вернуться в Афины тем же способом, как они прибудут туда, не удастся.

Вернулась Лина в спальню к мужу уже за полночь, и тихонько легла рядом, очень стараясь не разбудить его.

– Наконец-то. Почему так долго?
– пробурчал Максимилиан и повернулся к жене.

– Так получилось, прости, - шепнула она ему на ушко и удобно устроилась в его объятиях. Горячие сильные руки крепко обнимали, а приятный аромат сандалового дерева кружил голову, и хотелось лежать вот так всю жизнь.
– Я тебя люблю, Максимилиан.

– Малыш, пожалуйста, будь осторожней.

– Конечно, мне нужна моя жизнь, для того чтобы прожить её рядом с тобой, мой полководец, - погладила она руку мужа.
– Давай спать, мне вставать через четыре часа.

Лина почувствовала нежный поцелуй в шею и закрыла глаза, наслаждаясь горячим дыханием за спиной.

Максимилиан смотрел на жену в своих руках и не мог поверить, насколько всё изменилось в его жизни. Совсем недавно мир был другим. Царь Греции и военный полководец, строгий, властный и холодный, который был известен миру, как решительный и жестокий правитель. Для него уже была выбрана жена, достойная стать матерью его детей, и вся его жизнь была подчинена строгим правилам, признанным в обществе и статусу. Но Лина ворвалась в его жизнь как ураган и изменила всё, до чего смогла дотянуться, - царя и его страну.

Никому неизвестная, безродная девушка, появившаяся из ниоткуда, смогла завоевать не только холодное сердце Максимилиана, но всего греческого народа и не было в стране человека, не признавшего её. Немыслимо.

На следующий день

Лина скептически осматривала свою многослойную одежду и одежду Юлиана и Левка заодно. Она была неудобная...

– Это что? Без этого нельзя обойтись?
– показала она кусок ткани, в который была завёрнута с ног до головы, как конфета.

– Конечно. Тогу носят все, кто является гражданином Рима со всеми плюсами его положения, а нам ведь не нужны лишние вопросы?
– улыбнулся Левк. Он уже не робел рядом с женой царя и говорил вполне нормально, тем более Лина сказала, что операция официально начата и если услышит слишком почтительное обращение к себе, прирежет. Прямо так и сказала.

– Да... но почему белый? Мы как три альбиноса. Я хочу красную тогу...

– Лина, алый в Риме носят куртизанки, - холодно сказал Максимилиан, который стоял в стороне и недовольно смотрел на жену, и особенно недовольно на короткие чёрные волосы на её голове.
– И хватит уже обсуждать такую ерунду, как одежда.