Шрифт:
126
13
Явился ангел мне во сне сегодня, с мечом горящим –, верно, Гавриил. Безликий, он принес слова Господни и в воздухе мне знаки он чертил –:
127
14
Не так давно казалось невозможным при жиз- ни этой снова свет найти. Я был готов уже неосторожно покинуть все воз- можные пути. И вот, когда всего я отдаленней был от да- ров сверкающих Твоих – еще теплей, светлей и озаренней сошел ко мне, как радостный жених. Я солнца ждал со стороны захода, где луч последний в ранах изнемог, а свет внезапный, спавший больше года, зажег пожаром вспых- нувший восток. И понял я, что был как молодое, бесплодное до срока деревцо. В тот день условный солнце не- земное ко мне склонило доброе лицо. И я покрылся цветом белоснежным, и аромат на лепестках его. И подошел ко мне хозяин нежно, и неизбеж- но было торжество.128
15
Я – малое и слабое дитя: мне только три земных (не точных!) года, и не тверда еще моя нога, хотя видна уже моя порода. Лишь только мы останемся вдвоем, меня учить ходить Ты начинаешь и обращаться с радужным огнем. Потом со смехом ласково играешь. И что еще мне знать теперь дано, о чем уже я больше не забуду, так это то, что в тьме – в огне, равно, Ты будешь сам всегда со мной и всюду.129
16
Там, где остались наши дни и мысли, где наш язык, понятный только нам, мои пути далекие ис- числи по диаграммам, числам и кругам. В моем окне моей спокойной кельи еще зас- тыл, наверно, летний час, когда в роскошном сла- достном бездельи качала лодка медленная нас; когда рамена белые нагие мы открывали сол- нечным лучам, и прикасались руки огневые к рас- крытым счастьем, трепетным глазам. Они так ярки были, эти ласки, что их те- перь ничем не заглушить. Среди людей, страстей и дикой пляски вос- торгов, равных прежним, не открыть. Теперь я редко вижу эти светы, тума- ном дымным города дышу, но, как тогда, я не ищу ответа, на жизнь свою ответа не ищу. И знаю я, они еще вернутся в красе сле- пящей вящщей и в лучах. В огне палящем мне еще проснуться и обратиться, вспыхнув ярко, в прах.ТРАВА
130
1
Как бледная травинка под стеной, я врос в Твой мир, гремящий и большой. В луче, сжигающем плывущие травинки, однажды Ты склонился надо мной и улыбнулся мне, Твоей травинке. В тепле улыбки сладко я заснул. И в спящего дыханье Ты вдохнул – взволнован- ного слова вдохновенье. Крандаш мне в пальцы сонные вложил и сам рукою нежною водил, законы тайные чертя стихотворенья. Как взрослым – долг, деревьям – сбор плодов, с тех пор мне, бледному ребенку, жажда слов; и не по си- лам были эти муки. В движеньи ветра, беге об- лаков, во всем мне слышались ритмические звуки.132
2
Спит замок, пышными садами окружон, и шум морской тот навевает сон. На роге замка есть опочивальня. И первый луч, сквозь вечный гул мор- ской, лишь только день, у окон спальни той. Но окна заперты, и окон мгла печальна. В той комнате – ребенок. Целый день – один, безвыходно, под мерный шаг дозора. Часы бегут, часов несносна лень. Когда он у окна, – он жадно смот- рит; тень ложится на черты, и тяжесть в тай- не взора. Он хмурится, шевелятся уста; весь сгор- бившись, схватился за решетки, чтоб лучше видеть сад и небеса, и море шумное, и в море – парус лод- ки. Какая мысль тревожит тень ресниц?.. Но слабость терпкая его от окон гонит. В углу он слышит только говор птиц, следит за отблес- ком. Когда деревья склонит – вечерний шквал, и, в непокорстве злом, они встряхнут густыми го- ловами,– над личиком, разгоряченным сном, Пос- ланец-смерть склоняется часами... Укутала и нежно подняла, сквозь дрему первую доверчиво он жмется, качая бережно, баюкает она; взмахнув- ши крыльями, взвивается. Несется. Путь прег- раждает вихрь, кипят внизу валы, в слепящем гневе брызжутся пен'oю. И крылья плавные дро- жат немой борьбою. Редеет утро дня из-за скалы.133
3
Давно, когда неясно я мечтал, ребенок блед- ный – мальчик одинокий, во тьме ночной я чей- то взгляд встречал, спокойный взгляд, прозрачный и глубокий, сквозь нервный сон я слышал тихий шаг, ладонь на лбу я чувствовал неясно. Он мне шептал, мой Друг, мой тайный Враг, и шопот тот звучал для слуха властно. Зачем внимательно глядите мне в глаза? Он мне велел любить одну однажды. И я решал, лишь дунула гроза, три дня без сна, без пищи, в муках жажды: Есть дерево в заброшенном саду: на дереве висит уже веревка. То преступив, я к дереву приду... и будет ночь, как сталь, звуч- на и ковка!..