Отлично! Стоунвилл уже поговорил с ним, будто он какой-нибудь болтливый кретин, а теперь то же самое сделает еще и Джаррет. Братья Шарп испытывают его терпение.

Направляясь к двери, Мастерс остановил Минерву, чтобы пожать ей руку.

— Увидимся завтра утром, — напомнил он.

Она одарила его улыбкой.

— С нетерпением буду ждать встречи, — сказала Минерва.

— На твоем месте я бы не стал слишком рассчитывать навстречу, — вставил Стоунвилл.

— Оливер, заткнись! — взорвалась Минерва. — Ты и так достаточно сказал. Я буду ездить, куда захочу, вот так!

Как только они отошли от кабинета на такое расстояние, когда их не могли слышать другие, Джаррет сказал:

— Хочу спросить тебя кое о чем, надеюсь, ты ответишь честно. Что все-таки ты имел в виду прошлой ночью, когда говорил, что вас с Минервой связывает больше, чем мы предполагаем?

— Я же вам говорил: спросите у нее.

— Мы так и сделали, но она призналась лишь в том, что однажды вы танцевали вместе, — ответил Джаррет. — Но ты явно не это имел в виду.

Джайлс молча шел вперед.

— Послушай, старина, думаю, мне ты можешь все рассказать, — настаивал Джаррет. Я считал, что мы — друзья.

Гнев Джайлса, наконец, выплеснулся наружу. Резко остановившись, он смерил Джаррета взглядом.

— Я тоже так считал! — бросил Джайлс.

Несмотря на то, что Джаррет был на пять лет младше Мастерса, а Стоунвилл — всего на два, Джайлс всегда был ближе к младшему из братьев. Стоунвилл видел все в сером цвете, а вот Джаррет был прагматичным, как и сам Джайлс. Поэтому он и считал, что Джаррет должен его понимать.

До последнего времени.

— Я полагал, что вы достаточно хорошо знаете меня, чтобы доверить мне свою сестру, — проговорил он ледяным тоном. — Я думал, что твой брат знает меня достаточно хорошо, чтобы считать человеком порядочным. Выходит, и в том, и в другом я ошибался.

Джаррет сделал вид, что чувствует себя виноватым.

— Оливер всегда был чертовски скрытным, и тебе это известно, — промолвил он. — А я много раз видел, как ты обращаешься с женщинами...

— То же самое я могу сказать и о тебе, — парировал Мастерс. — Означает ли это, что ты неверен своей жене? Что тебе нельзя доверять и нельзя даже предположить, что ты хорошо к ней относишься?

—Да нет, конечно, — нахмурившись, сказал Джаррет. — Но одно дело я, а другое — ты.

— Как это? — удивленно спросил Джайлс.

Джаррет провел пятерней по волосам, а затем ответил, снизив голос:

— Беря в жены Аннабел, я не получал целого состояния.

— Нет, но, насколько я понимаю, семейное дело твоей жены сыграло свою положительную роль в том, что пивоваренный завод семьи Пламтри процветает. К тому же ты выполнил условия завещания своей бабушки, так что от брака ты получил немало. Так ты именно из-за этого женился на ней?

— Разумеется, нет! — воскликнул Джаррет.

Джайлс продолжал:

— Я женюсь на Минерве не из-за ее денег — и говорю это в последний раз! Хочешь — верь, не хочешь — не верь, но ты не вправе вмешиваться в ее дела. Она уже совершеннолетняя. И мы можем пожениться, если захотим.

Выпустив пар, он ушел вперед.

— Мы можем тебе помочь! — вслед ему крикнул Джаррет.

Джайлс замедлил шаг.

— Мои братья и я. — Джаррет догнал Мастерса. — Мы перестанем выступать против тебя, дадим тебе возможность отдышаться, и тебе станет проще ухаживать за ней.

Джайлс фыркнул.

— Они на это никогда не пойдут, — сказал он. — Ты же сам, черт возьми, знаешь, что Оливер не согласится на такое.

— Клянусь, я заставлю их согласиться, — заявил Джаррет, не сводя глаз с Джайлса. — Но сначала я хочу узнать, что между вами было.

— Девять лет назад я поцеловал Минерву, — сказал Джайлс.

Джаррет изумленно уставился на него.

— Что-о?

— Я поцеловал твою сестру, — повторил Джайлс.

— Ты поцеловал ее?

— Совершенно верно.

— Минерву? Нашу Минерву?

— Да, именно ее, — раздраженно подтвердил Джайлс.

К его удивлению, Джаррет расхохотался.

— Ну и ну! Могу себе представить, как это было! Ты ее поцеловал, а она так треснула тебя, что у тебя в ушах зазвенело...

— Не совсем...

Улыбка исчезла с лица Джаррета.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она попросила меня поцеловать ее, и я это сделал, — пояснил Мастерс. — А потом она подняла на меня глаза, сияющие, как звезды, и я запаниковал. Я сказал что-то довольно резкое, и ей это не понравилось.