– Я просто помочь захотел, донести сумки… Она меня поразила… Не то чтобы очень понравилась, но лицо у нее было какое-то… Несовременное, что ли? Будто героиня девятнадцатого века, когда порядочные женщины еще не красились…

И в самом деле Наташа часто думала, что ее сестра не принадлежит ко времени, в котором живет. Именно поэтому многие ошибались, считая ее блаженной. Но живи она лет на сто пятьдесят раньше, она была бы просто засидевшейся в девках мещаночкой, с литературными интересами, добрейшим на свете сердцем и наивным взглядом на мир.

– И знаете, она как-то сразу мне доверилась, – рассказывал Дмитрий. Его голос звучал мягко, почти растроганно, и Наташа волей-неволей проникалась его ностальгическим настроением. Она уже поняла, что соседи не явятся сюда – они просто встревожены и прислушиваются изо всех сил. «Кричать не буду, – думала она. – Неизвестно, что он тут наговорит, может, лучше, чтобы никто не знал. Лучше для Анюты».

– Мы пришли сюда, выпили чаю. Потом она мне книги свои показала, рассказала, чем интересуется, что читает. Про вас говорила – как вы летом с сыном приедете.

– О боже, – вздохнула Наташа. – Привела в дом неизвестно кого! Да еще всю душу перед ним вывернула!

– Почему неизвестно? – удивился он. – Я же представился. Паспорта, конечно, не показывал, но это для уличного патруля хорошо, а не для девушки…

– И как же это у вас вышло? – перебила Наташа. – Сразу, наверное, воспользовались случаем?

Он поднял руки, будто защищаясь, подошел к столу и уселся на прежнее место:

– Вы все время пытаетесь меня обвинить во всех смертных грехах, но вы неправы. Я вас хорошо понимаю. Потерять такую сестру… Мне тяжело, а что уж говорить о вас!

– Ваши сантименты мне не нужны. Когда вы с ней сошлись?

– В марте, – после короткой паузы сознался он. – Буквально под праздник… Я занес ей букетик, знаете, в виде знака внимания… Даже и не думал ни о чем, но все так сложилось…

«В марте, перед восьмым числом, – быстро соображала Наташа. – А на исповеди не была с февраля. Знакомство она бы скрывать от священника не стала, а вот связь… Не сходится. Куда-то пропал целый месяц. Он лжет, я чувствую, но не могу понять где! Насчет денег – ложь. Насчет прочего… Да кто его может проверить!»

– Вы же понимаете, как это иногда случается, – виновато говорил Дмитрий. – Будто само собой… Дни, что ли, бывают такие странные!

– Не знаю, – оборвала его Наташа и тут же смутилась. В самом деле, зачем этому типу знать о ее интимной жизни? Да, она не изменяла мужу. Но размахивать этим фактом, как флагом, да еще перед кем! Перед кем!

– Простите, я… А вот у меня такое постоянно бывает, – заторопился он. – Не подумайте, что я какой-то местный Казанова, просто…

– Вы тут живете?

– Да, я отсюда, – смешался он. – Бывают моменты, когда от тебя чего-то ждут, ну и приходится…

Наташа снова разгневалась:

– Вы что – хотите сказать, что моя сестра затащила вас в постель?! Принудила?

– Да что вы, напротив…

– Значит, вы настояли на своем?

– Не так, не так! – Дмитрий был в полном замешательстве. – День был такой странный, я же говорю.

Судя по его словам, он действительно не питал к Анюте никаких мужских чувств. Он не воспринимал ее, как объект желания, смутный или не смутный – вообще никакой. Она была для него только интересным собеседником. Не в смысле начитанности – дойдя до этого места, он слегка возгордился. Дмитрий полагал, что уровень образования у него намного выше. Но Анюта так искренне, чисто судила обо всем, так близко к сердцу принимала любую прочитанную книгу, что он просто не мог устоять перед искушением навещать ее снова и снова.

– И выбор книг у нее был прекрасный, – сказал он. – Конечно, благодаря ее подруге. Татьяну знаете?

– Да, – бросила Наташа.

– Она никогда не подсовывала Анюте барахла, та читала только хорошие книги. И судила о них так интересно, со своей точки зрения. Мне никогда не приходилось такого слышать – ну я и увлекся.

Накануне восьмого марта, когда даже самые последние пропойцы и забулдыги задумываются, а не купить ли своим дамам букетик цветов, Дмитрий решил навестить Анюту. Он считал это вполне естественным поступком и явился ближе к вечеру с букетом мимозы. Ему обрадовались – впрочем, как всегда. Напоили чаем, накормили. Анюта поставила цветы в воду.

– Ну а потом, – смущался Дмитрий, – я все искал предлог, чтобы уйти, потому что и так уже засиделся, а мне еще нужно было поздравить маму… Восьмого я не мог, был занят. Я сидел, сидел, а разговор все шел… И стало уже так поздно, что она стала волноваться, как я пойду в темноте… Тут такая слякость, вы же знаете… Можно шею себе сломать, если поскользнешься.

Наташа знала все про местную слякость. Она не носила приличной обуви вплоть до того времени, как стала учиться в Москве. По Акуловой горе разгуливала в резиновых сапогах или старых кроссовках. Только лето было милосердно к местным модницам, да и то они предпочитали покупать светлые туфли, поскольку на них не была заметна густая пыль.