Шрифт:
В тот день, когда его должны были убить, Сантьяго Насар встал в половине шестого, чтобы встретить корабль, на котором прибывал епископ.
Словно перед этой первой фразой уже были какие-то подробные предварительные. «Сто лет одиночества»:
Пройдет много лет, и полковник Аурелиано Буэндиа, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер, когда отец взял его с собой посмотреть на лед.
Нельзя не ощутить безошибочное дыхание эпоса.
Гарсиа Маркес по праву славен этим мастерством. Хотя есть у него выдающийся образец просто реализма, без магии (если не считать магией умение так складывать слова), — полувековой давности повесть «Полковнику никто не пишет».
И есть проходящая через всю его жизнь и писания болезненная, больная тема — человек во власти, феномен диктатора. Она тревожит Гарсиа Маркеса, о чем можно судить по трем явлениям — роману «Осень патриарха», роману «Генерал в своем лабиринте» и дружбе с Фиделем Кастро.
«Осень патриарха», вероятно, лучшая книга о природе авторитарной власти. Потому что она столь же о правителе, сколь и о его народе: «Тиран, любимый нами с такой неиссякаемой страстью, какой он не осмеливался ее себе даже представить».
Герой — стихийный вождь: «Он решил, что не стоит портить себе кровь крючкотворными писаными законами, и стал править страной как бог на душу положит, и стал вездесущ и непререкаем». Народ внимает и принимает: «Людские толпы с транспарантами: «Храни Господь величайшего из великих, выведшего нас из мрака террора!» Он с отеческой заботой вникает в мелочи: «Распробовав помидор с чьего-либо огорода, он авторитетно заявлял сопровождавшим его агрономам: «Этой почве недостает навоза… Я распоряжусь, чтобы завезли за счет правительства!» Они стоят друг друга: «Он знал с самого начала, что его обманывают… Он знал и приучил себя жить с этой ложью, с этой унизительной данью славы, ибо не раз убеждался, что ложь удобнее сомнений, полезнее любви, долговечнее правды».
Все правда в этой грандиозной книге. Наша эпоха по сей день может и должна узнавать себя в ней на любых меридианах.
В латиноамериканской литературе есть жанр novela del dictador — «роман о диктаторе». В 1967 году Карлос Фуэнтес предложил коллегам из разных стран континента написать книги в этом жанре, создав серию Los Padres de la Patria (несомненно, вдохновлено русским опытом: «Отцы народов»). Откликнулись многие, написали четверо: Алехо Карпентьер, Аугусто Роа Бастос, Марио Варгас Льоса и Габриэль Гарсиа Маркес — это и была «Осень патриарха».
В 89-м вышел его роман «Генерал в своем лабиринте» — о главном вожде латиноамериканского мира Симоне Боливаре.
Великий Освободитель (с прописной — Libertador) начала XIX века, Боливар сыграл ключевую роль в создании независимых государств континента. Но он же и заложил тяжелейший комплекс в души последующих крупных и мелких лидеров, каждый из которых стремился стать «новым Боливаром», чем во многом объясняется чехарда военных переворотов в Латинской Америке. Венесуэльский президент Уго Чавес считает себя реинкарнацией Боливара, время от времени беседуя с его бюстом. Недавно он решил изменить название страны — Боливарская Республика Венесуэла.
Боливар был президентом четырех государств. В честь него названы шляпа, сорт сигар, валюта, полуостров, горная вершина, двенадцать городов, пять провинций и страна. Теперь будет две.
В романе Гарсиа Маркеса действие разворачивается в последний год жизни Симона Боливара. Он болен, слаб, безвластен и унижен — толпа принимает за Либертадора его адъютанта. Освободитель континента умирает в бедности и забвении.
По жестокому совпадению в тот день, когда Гарсиа Маркес взял в руки первый экземпляр романа «Генерал в своем лабиринте», он узнал, что у него рак легких. Операция прошла успешно, но в 99-м обнаружился другой рак, лимфома. Писатель затворился от мира.
Его слова:
Вскарабкавшись на вершину, я огляделся и ужаснулся: вокруг никого нет… Власть одиночества и одиночество власти — главные темы моих романов, рассказов и повестей. Судьба сыграла со мной злую шутку: на закате жизни я сам оказался заперт в одиночестве.
Гарсиа Маркес отказался от общения. Поддерживает отношения только с самыми близкими. Среди них — Фидель Кастро.
Они познакомились шестьдесят лет назад. В Гаване у писателя есть дом, подаренный Кастро. Прежде встречались часто, теперь оба больны и стары. Оба — легенды. У патриархов — глубокая осень.
Когда говорят «харизматический лидер» — это про «боливара» Кастро. Ведь ни черта ему не удалось. Все революции бестолковы, но кубинская баснословна по числу нелепостей и бездарностей. В 53-м бойцы Кастро, собравшиеся атаковать казармы Монкада, заблудились на улицах. Легендарная шхуна «Гранма» в 56-м приплыла вовсе не туда, куда должна была. Это режим Батисты сам исчерпал себя и упал в руки Кастро. Ничего не получилось и потом: ни создать противовес США, ни поднять экономику, ни довести до расцвета культуру. С Кубы как бежали в начале 60-х, так и продолжают бежать до сих пор. Кастро ничего не построил, но сумел построить народ под себя.