Иголка, воткнутая в катушку толстых белых ниток, лежала в косметичке вместе с лекарствами. В них пришлось долго копаться, скользкие блистеры с анальгином и но-шпой соскальзывали с колен. Не мешало бы еще найти наперсток. Материал толстый, просто так иголку в него не воткнешь. Нужно что-то твердое, желательно железное, чтобы было во что упереть иголку, протолкнуть ее… И тут Юле на глаза попался топор. Да, топор ей как раз подойдет.

Подстелив пенку, Бочарникова уселась около палатки, разложила перед собой веревки. Пришивать здесь было особенно и нечего. Ну, одну она зашьет, остальные придется как-то связывать.

— Чего у них было-то? — спросила Ирка, усаживаясь рядом с подругой.

— Все уже закончилось, — пожала плечами Юля.

— А дрались из-за чего? — ерзала на месте Харина.

— У них и спроси, — огрызнулась Юля. Надоело ей об этом думать. Все равно ничего непонятно. И тут же спохватилась: — Просто так подрались. Из-за того, что Инвер нас одних оставил, — неумело соврала она.

— Инвер? — Ирка мгновенно обо всем забыла — и об усталости, и о том, что хотела еще немного покемарить, пока готовился ужин. Несмотря на повышенную вредность, Мустафаев ей нравился.

Юля работала, не поднимая головы. Тревога заставляла ее колоть себе пальцы, ошибаться, спутывать нитку.

— Нашли работника! — Олег Павлович появился около разоренного лагеря, высоким знаком вопроса постоял, наблюдая за Юлиной работой. — Возьми ножницы, — посоветовал он. — Топором неудобно. — Потом он оглядел притихших подопечных, заметил ссадину на лице у Петро, перепачканный в смоле рукав куртки у Мишки и по тому, как Инвер демонстративно отворачивался от Ткаченко, понял, что без драки не обошлось. И хоть было уже поздно что-то исправлять, привычно стал разводить своих подопечных по разным заданиям. — Царицын, Даушкин, за дровами. Мустафаев, отвечаешь за костер. Ткаченко, собирай продукты на ужин, сегодня у нас гречка с тушенкой.

— Почему опять я с костром? — недовольно протянул Инвер. — Всем отдыхать, а я?

— По кочану! И по кочерыжке! — сорвался Палыч. — Еще раз девочек одних оставишь, тут же отправишься в обратную сторону без сопровождения! Юля, Ира, где вы были так долго?

Юля вскинула глаза и тут же поняла, куда ходил Олег Павлович. Он искал их. Ходил по тропе сначала в обратную сторону, потом, увидев их следы, прошел вперед. Ботинки у него были перепачканы, одно колено мокрое. Видимо, дальше дорога становилась совсем разбитой.

— Мы не увидели, где вы остановились, — пробормотала Бочарникова, чувствуя, как у нее в душе рождается неожиданная жалость к руководителю. Компания у них подобралась непростая.

— Понятно. — Олег Павлович морщился, словно у него что-то болело. — Ткаченко, что у тебя с лицом?

— Я упал, — хмуро отозвался Петро, старательно отворачиваясь.

— Иди тогда за водой. — Олег Павлович достал из своего рюкзака два котелка. — Спустишься ниже тропы, найдешь ручей. Поднимись вверх по течению, там подход удобней.

Петро, мрачно глядя себе под ноги, побрел вниз. Ирка ткнула Юлю в бок.

— Иди за ним! — зашептала она на весь лагерь.

— Зачем? — спросила Юля. Она опять уколола палец. Было больно и обидно. И правда, чего она мучается?

— Поговори хотя бы! — теребила ее Ира. — А то третий день на него смотришь и молчишь.

— Не пойду я никуда. — Юля еще ниже склонилась над работой.

— Такой случай! — не сдавалась Ирка. — Когда он еще будет один?

— Не пойду! — Юля сдвинула колени, словно ее собирались тащить за Ткаченко силой.

— Что это ты здесь сидишь? — Федина опустилась рядом на разбросанную палатку.

— А где я должна сидеть? — Не завершив второй строчки, Юля стала закреплять нитку. Надоело ей изображать из себя белошвейку. — Харина, шла бы ты стелить пенки в палатку! — прогнала она подругу. Она догадывалась, о чем хочет говорить Настя, поэтому этот разговор лучше всего было вести без свидетелей.

— Петька знает, что ты его любишь? — склонилась Федина.

Иголка больно вошла в палец, но Юля уже не чувствовала этого.

— Это ты взяла дневник? — Бочарникова пристально смотрела на обидчицу.

— Значит, есть еще и дневник? — лукаво улыбнулась Настя.

— Отдай! — Юля перегнулась через колени, хватая Настю за руку. — Воровка!

— Ненормальная! — дернулась в сильном захвате Федина. — Нет у меня ничего!

— Отдай! — клонилась вперед Юля. Топор соскользнул с колен и острым углом задел Настю по ноге. Федина взвыла, хватаясь за голень.

— Девчонки сцепились! — Сережка не успел поменять наблюдательный пункт. Ему надо было лишь немного повернуться, чтобы снова стать зрителем в партере. — Давай! Зажигай! Уважаемая публика! — Он сложил руки раструбом. — Сегодня на арене разъяренные тигры.