Я видел, как моя Неневеста попала в руки шпиона, и чуть не погибла, накрытая банкой, как её едва не сожрала хищная оса, как она потеряла крылья. Рвался к ней, пытаясь помочь. Но, видимо, с самого начала, когда я затаился в теле Дука, чтоб побольше узнать о своей девушке, ушел слишком глубоко, так, что не мог теперь вырваться из плена. Дук частенько жаловался на головные боли, когда я пытался либо покинуть его тело, либо взять над ним контроль, но ни то, ни другое, не получалось.

Я наблюдал, как почти из рук доброй женщины Неневесту похитили жабы, как попала она в руки цветочных гоблинов, как чуть не погубили её злобные жучихи, как вырвалась она из борделя троллицы, как чуть не стала женой крота, и ничего, ровным счетом ничего не мог сделать. Зато узнал о ней столько интересного, чего, путешествуя столько времени вместе, даже не подозревал. Например, в жизни не видел Неневесту в таком виде, в каком увидел на гулянке с гоблинами. И понимаю умом, что надо было ей так поступать, чтобы иметь возможность сбежать, а всё равно в голове не укладывается, что это всё - она.

Да, я только убедился в правильности решения никогда не рассказывать ей о том, что я что-то видел. И, странно, но после всего увиденного, почувствовал, что стала она для меня ещё дороже, чем раньше. Сам себя понять не могу, да и не пытаюсь. А мысль о том, что кто-то хочет её погубить, вызывала во мне такую ненависть, что ничего не понимающий Дук то и дело ходил на психокорректору, где и я, и он подвергались довольно болезненной процедуре, запихивающей меня ещё глубже в сущность торритянина, и мешающей даже думать.

Мне оставалось только наблюдать, наблюдать, наблюдать...

Один из последних кадров чуть не свел меня с ума. Это когда Неневеста оказалась в объятиях прекрасного эльфийского принца в золотой короне. Спасибо ему, конечно, спас маленькую эльфею, но зачем же так зажимать? А когда он целоваться полез, я вообще взбесился! Что за нравы?! Несколько секунд знакомы - и уже!..

Но тут пара эльфов исчезла с экрана и высветила большую бурую медведицу, с катящейся из глаза слезой. Фух, значит, это не её уже целовал чужой принц! Или, всё-таки и ей досталось? А плачет она отчего? Что покинула нежное тельце эльфеи и перенеслась в дикого лесного зверя? Что малышка, в теле которой она провела столько времени, не погибла? Или, что не успела нацеловаться с принцем? Вот и придётся на всю оставшуюся жизнь оставаться в неведении, ведь не спрошу я её, о чем она думала.

Медведица медленно обернулась и пошла, покачивая бёдрами, в лес. А там, в самой гуще, отыскала она берлогу, уже прикрытую желтым ковром осенних листьев, забралась в неё, и размеренное сопение дало знать, что она уснула. Как и положено медведице, до весны.

Торритяне повозмущались слегка, что даром столько времени вели наблюдения, никаких более шагов, чтобы вернуться к красной кнопке, Вредитель не предпринял. Может, они и ошиблись, что он намеренно помешал этому миру погибнуть, может, всё произошло случайно? Но зачем тогда Вредитель проник на Аллию? В конце концов, они решили оставить одного "сыщика" около берлоги, ждать, когда проснётся медведица. В конце концов, им даже на руку, что до весны можно не беспокоиться. Всё равно Штейн ещё только работает над теорией переброса в закрытый мир, до практического решения далековато. А может, это и не понадобится. "Сыщики" регулярно доставляли вести, показывающие, что король Вельдона Друан Третий серьёзно готовится к нападению на Дилонию с целью захвата кнопки, призванной дать ему власть над миром. Так или иначе, кто-нибудь на эту кнопку нажмёт и будет всё, как и должно было быть.

Так что время ждало, время терпело.

А я, перестав наблюдать за Неневестой, потерял всякий интерес к жизни, а уж к Дуку в особенности. Уж лучше быть мошкой около неё, чем находиться в теле её врага. Не успел я додумать такую ценную мысль, как почувствовал, что покидаю ставшее ненавистным тело навсегда.

Золотоносную осень сменила старуха-зима. Щедра она на нынче на снегопады. Бури мечутся, ревя ненасытным зверем. Ветры ломают вековые деревья. Холодно в лесу. Одиноко.

Спит беспокойным сном в берлоге молодая медведица. Несколько раз набросила уже зима на её обитель белую шубу. Согревают землю пушистые наряды, согревают бурую красавицу, мирно посапывающую и постанывающую. Дивятся ветры: что снится лесному зверю, что не дает покоя?

Всю долгую зиму ходит-бродит вокруг надежно спрятанной под снеговыми покровами берлоги то серый вечно голодный волк, то бурый одинокий лось, то роет настил длинными клыками кабан. Вытоптан круг вокруг берлоги. Только занесёт всё очередным снегопадом, как снова какой-то зверь топчется рядом. Чем привлекает лесное зверьё обычная медвежья берлога?

Странно всё...

Но не вечна зима, даже самая длинная и суровая. Неумолимое тепло подкрадывается незаметно и тёмными пятнами покрывается ещё вчера такой девственный в своей ослепительной белизне снег. Неловкие попытки зимы вернуть власть тают, как снежинки под неожиданно тёплыми лучами весеннего солнца. Ещё недавно, яркое и холодное, было оно в свите зимы, и вот уже качает свои права, выступая открыто и весело, размазывая остатки снега по мокрым холмам, дотрагиваясь до каждого зверька, пережившего зиму, ласковыми нежными руками.

Слизали весенние лучи и шубы, укрывающие берлогу на опушке, и следы зверей, совершающих вокруг круги почета. Зашевелилась во сне медведица, почувствовав пробуждение природы...

Та-а-ак. Наконец-то я выспалась. В жизни ещё так не высыпалась хорошо. Правда, сны преследовали с настойчивостью своры гончих, мчащихся по следу дикого кабана. Они казались такими реальными, гораздо реальней, чем жизнь, но теперь тают так быстро, как дым костра в вечернем небе. И я уже не могу вспомнить, ловлю ускользающие картины, а они растворяются в моих руках, оставляя ощущение своей важности, недоступное и непонятное...