Шрифт:
Он был растерян и говорил, не веря в свои же слова.
— Как шар может передавать информацию? — возразила Ангелина Львовна. — Он что, разговаривает с тобой?
— Нет, конечно… Мне кажется, это происходит телепатически…
— И когда тебе в голову стали приходить «удивительные вещи»?
Самойленко закусил губу, пытаясь вспомнить.
— Знаешь… это началось после того, как я давал шар тебе…
Глава 17
Когда-то давно Учитель сказал ему: «Поднявшись на первый выступ Священной Горы, ты все поймешь». Тогда эти слова удивили и далее немного обидели Чичагова. Неужели он еще чего-то не понимает? После стольких лет постижения Истины!
И только добравшись до Памира и взойдя на указанную вершину, далеко не самую высокую, доступную для подъема любому человеку, он догадался, о чем говорил Учитель.
Прозрачный горный воздух кружил голову. Ослепительно белые, сверкающие на солнце вершины застыли в торжественной немоте. Над ними простиралось бездонное, великое небо… Новоиспеченный гуру посмотрел вниз. Там, неизмеримо далеко, деревья казались былинками, бродили по склонам овцы, похожие на точки. Какими крошечными и ничтожными они выглядели с высоты, какими ненужными!
Перед внутренним взором Чичагова, который теперь величал себя Нангаваном, пронеслась вся его жизнь. Короткое детство, учеба в школе, комсомольская юность, институт, научная деятельность, ссоры с женой, зависть коллег… И таким жалким, бессмысленным показалось вдруг все то, с чем он боролся, из-за чего он переживал, неистовствовали едва не получил инфаркт! Таким пустым…
С высоты сия мышиная возня представлялась мелкой, незначительной. «А ведь это только гора! — подумал тогда Нангаван. — Часть земной тверди. Как же вся наша суета выглядит с высот небесных?»
И он стал читать Новый Завет, чтобы проникнуть во всю глубину намерений Бога. Оказывается, Иисус тоже поднимался на гору.
«В те дни взошел Он на гору помолиться и пробыл всю ночь в молитве к Богу».
Нангаван часто размышлял об Иисусе. С одной стороны, он признавал его авторитетом, а с другой… сомневался. Прямо как Фома. Божественная ли сущность — Иисус?
Где найти ответ на мучивший его вопрос, Нангаван не знал.
Ему ужасно хотелось творить чудеса, подобно Иисусу. Но… как он ни старался, превратить воду в вино ему еще ни разу не удалось. С мгновенным исцелением больных и страждущих как— то тоже не складывалось. Ходить по воде Нангаван не пробовал, но был уверен, что из этой затеи ничего не получится.
«Как же быть? — размышлял он долгими ночами без сна. — Сказано: просите, и дано вам будет. Значит, я могу попросить у Бога способности творить чудеса? А что? Вот соберусь с силами, поднимусь на Гору и попрошу!»
— Погоди, — осадил его внутренний голос. — Ты уверен, что твою просьбу услышит Бог? А вдруг существо, которому ты возносишь молитвы на Священной Горе, вовсе не то, за которое себя выдает? Что тогда? Твоя душа, Нангаван, отправится прямиком к Дьяволу! Ты не боишься?
«Как же во всем разобраться? — мучился гуру. — Кого бы я ни спросил, никто не подскажет мне верного ответа. Мне придется решать самому».
Эта всепоглощающая ответственность, которую не на кого было переложить, пугала Нангавана. Принимать решения самостоятельно оказалось не так-то легко. Учитель умер, а в книгах не написано, как следует поступить. Каждый раз он поднимался на Гору, раздираемый противоречивыми мыслями, и не находил отдохновения в молитве. Да и как он мог его найти? Ведь он даже не знал, кому молится…
Нангаван постигал Истину, чтобы обрести спокойствие, душевное равновесие и гармонию с миром. А что получилось? Священная Гора внесла в его душу смятение, которому он не мог ничего противопоставить.
Сегодня утром ученики опять огорчили его. Один из них пересолил рис, и эта мелочь произвела неожиданный эффект среди членов общины. Новенький встал и заявил, что попробовал съесть пересоленный рис, и в результате его посетило озарение.
— Что же ты сумел осознать? — спросил, на свою беду, Нангаван.
— Жизнь — это маразм! — заявил молодой адепт. — Просто жить, как я жил раньше, — это все глубже погружаться в маразм и деградировать. Поэтому я решил уйти от жизни и поселиться в гоpax. Но что я вижу? То, от чего я пытался уйти, настигло меня здесь.
— Объясни подробнее…
— Что тут объяснять? — с пугающим равнодушием произнес новенький и высыпал испорченный рис на голову соседа. — Разве не маразм питаться такой гадостью? Да еще и делать вид, что испытываешь неизъяснимое блаженство. Я больше не желаю притворяться! Буду говорить то, что думаю, и делать то, что мне хочется!
По окончании своего монолога он встал из-за стола и вышел вон. Все остальные, за исключением обсыпанного рисом ученика, уставились на Нангавана, ожидая от него разрешения ситуации. Пострадавший же усиленно отряхивался, сопровождая сие действие возмущенным ворчанием.