— И это все? — опять спросила мать.

Лена долгим взглядом посмотрела на нее и сказала:

— Нет. Но об этом как-нибудь потом. Давай спать! — Она легла, а мать выключила свет и вышла.

И следующий день прошел в играх и весело, и в четыре часа бабушка и внучка посадили Лену на поезд и махали ей руками с перрона, а она им — из окна…

В большом зале, в институте, где по стенам было много лесенок и мостков и весь зал опоясывал металлический барьер, как в заводском цеху, — царило деловое оживление.

В небольшой комнате, рядом, над Алексеем суетились люди в белых халатах. Он сидел в кресле, полураздетый, и ему ко всем местам прикрепляли различные датчики. Около двери в эту комнату стоял Николай, бледный от бессонницы, и прикуривал от своей сигареты. Его стали гнать, чтоб не дымил, и он загасил окурок и вошел в комнату.

— Леха, ты как? — спросил он наполовину раздетого и на три четверти заклеенного друга.

— Я в порядке. Скоро будем облачаться. — Алексей был спокоен, хотя ему в это время что-то привинчивали к шее.

— Ты спал? — снова спросил Николай.

— Как убитый, и во сне видел бывшего настройщика. Он насвистывал блатные песни и фальшивил. Я проснулся от расстройства, а это оказался будильник. Вот так.

Алексей встал с кресла, подвигал руками, поприседал и бросил:

— Нормально! Можно надевать!

На каком-то сооружении ввезли скафандр, похожий на человека, из которого выпустили воздух и вынули кости. Алексей начал облачаться. Одевался он сам, все стояли тут же, но никто не помогал. Это тоже входило в задачу — одеться самостоятельно.

Только в самом конце Алексей попросил:

— Коля, тряхни сзади, чешется!

Николай потряс.

— Спасибо! Ты знаешь, он такой мягкий и легче, чем все прошлые! — А потом добавил шепотом: — Ты, Коля, спокойно, потому что сзади стоит наш дорогой оппонент!

Николай оглянулся и через большое стекло, отделявшее комнату от зала, увидел лысину Борисенко. Тот улыбался и поприветствовал их очень дружелюбно. Оба расхохотались, вспомнив, видимо, позавчерашний разговор, но тоже помахали в ответ.

Наступил самый ответственный момент: надо было навинтить гермошлем, и тоже самому. Снова все отошли и заволновались. Но напрасно, потому что шлем очень легко встал в пазы и Алексей его намертво закрепил довольно простыми манипуляциями.

Кто-то хлопнул по плечу Николая и восторженно присвистнул:

— Класс!

Алексея провожали к барокамере. Он помахал всем рукой перед металлической дверью-люком, а Борисенке даже отвесил поклон, потом присел, почти до пола, и показал оттопыренный большой — даже очень большой — палец скафандра. А потом вошел внутрь и закрыл за собою дверь. Ее тут же задраили, как люки подводной лодки.

— Внимание! Подъем! — прозвучал голос откуда-то с потолка.

— Готов! — откуда-то издалека сказал голос Алексея.

Девушка-лаборантка сказала: «С богом!» — и тихонько перекрестила запертую дверь. Эксперимент начался.

Голос из-под потолка начал отсчет высоты, монотонно и бесстрастно:

— 100 метров, 500 метров, 1000 метров, 1500 метров, 1800, 2000, 3000, 4000, 5000, 6000, 7000. Стоп!

На приборах мелькали стрелки, другие приборы считывали показания датчиков и наносили их на многочисленные ленты. Несколько человек, <готовые в любой момент вмешаться, исправить, прекратить наконец, — впились глазами в приборы>.

— Самочувствие отличное, продолжайте подъем. — Голос Алексея был спокоен. — Коля! Все в порядке! Меньше кури, — добавил он.

Теперь и Николай улыбнулся и выбросил очередную сигарету.

А голос из-под потолка продолжал:

— 10 000, 11 000, 12 000…

Лена ехала в Москву в поезде Рязань — Москва, как всегда, с книгой на коленях. Но книгу она не читала, а только смотрела на страницы — и видела черные линейки, потому что думала о своем.

— Я вот уже час смотрю на вас, как вы читаете одну и ту же страницу, — сказал пожилой человек в украинской рубашке и с огромным портфелем. — Что с вами, вам ничем не надо помочь? — Он спросил это просто и искренне, и Лена поэтому так же ответила:

— Нет. Я просто очень беспокоюсь — успею ли к шести часам на Ленинградский проспект. Времени в обрез, а мне очень нужно успеть.

— За мной придет машина. Я еду в Шереметьево — и с удовольствием вас подвезу! — Человек с портфелем очень обрадовался, что маршрут совпадает, и Лена — тоже.

— Спасибо, — сказала она и снова попыталась читать. На этот раз ей это удалось.

Поезд приближался к Москве…

— 45 000 метров, — бесстрастно докладывал голос из динамика, — 46 000, 48 000, 50 000. Стоп! Сообщите самочувствие.