— Что… что случилось?

— Вы сели на стул и потеряли сознание. Чуть не упали. Хорошо, мистер Колбридж успел вас подхватить, — сказала Лилия, по-прежнему склоняясь над Ленни.

— Я говорил вам, говорил, мисс Елена! — вступил Колбридж. — Нельзя столько работать! Вы слишком маленькая для такой работы. Надо отдыхать, мой командир!

— Отдыхать… да… наверное… я, видимо, переутомилась.

Ленни попыталась встать, но дурнота подкатила к горлу, и она, задохнувшись, снова упала на стул. Колбридж с Лилией со страхом вглядывались в ее побелевшее лицо.

— Таксомотор? — спросила Лилия.

Колбридж кивнул.

В таксомоторе Ленни как будто стало легче. Из открытого окна залетал в салон душистый ветерок, настоянный на набухающих почках, и приятно обдувал ее. Но в подъезде она опять почувствовала слабость и, поддерживаемая Колбриджем, с трудом добралась до квартиры.

— Что?! — крикнула Лизхен, увидев ее. — Бросил? Подлец! Я так и знала! Убью! Плакала?

Ленни попыталась засмеяться, но ее снова замутило, и она закашлялась.

— Что? — крикнула Лизхен. — Заболела? Я так и знала! Доработалась! Вы-то куда глядели? А еще пожилой человек!

Колбридж, испуганно прижимая пухлые ручки к груди, лепетал что-то невразумительное. Через минуту Ленни уже лежала в постели, а доктор Бритов мчался со своим тревожным чемоданчиком на Неглинку.

— А барышня наша из мотылька превратилась в наипрекраснейшую бабочку, — приговаривал доктор, осматривая и выстукивая Ленни и попутно задавая ей ненавязчивые вопросы. — Ротик откройте, милая, температурку померяем. Слабости не чувствовали последнее время? А как? А когда?.. Так-так. Ну что ж… Картинка в общем и целом вырисовывается преприятнейшая, очаровательная Елизавета Юрьевна. Племянница ваша в совершеннейшей безопасности. — И Бритов, уложив инструменты в чемоданчик, увлекал Лизхен в гостиную. — И даже более того.

— Что вы имеете в виду, Аркадий Николаевич? Что за странное выражение «и даже более того»? Более чего? — с раздражением вопрошала Лизхен.

— А имею я в виду, драгоценнейшая Елизавета Юрьевна, что здоровья ее хватит на двоих. В ее положении и при ее хрупкой комплекции здоровье ее находится просто в блестящем состоянии.

— Положении?.. — пролепетала Лизхен и, вдруг ощутив странную слабость в ногах, опустилась на стул.

— Именно так. Месяцев через семь с небольшим буду иметь честь поздравить вас с прибавлением семейства. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

И Бритов удалился, расцеловав Лизхен ручки. Она же осталась на своем стуле в совершенной растерянности. Ленни… Ее Ленни и — будущая мать? Господи, как это не вяжется с ней! Она же девчонка, почти гимназисточка! Так неожиданно. И не к месту. Или к месту? Знать бы, как примет это известие отец ребенка. Ведь все так смутно, зыбко, непонятно. А Ленни? Сказал ли ей Бритов?.. Или ей самой придется это сделать?

Лизхен поднялась и пошла в спальню Ленни.

— Милая… — Она с тревогой вглядывалась в лицо Ленни. Та похлопала ладошкой по одеялу, приглашая ее сесть. — Доктор сообщил тебе?.. — Ленни кивнула. — Но что же делать?! Боже мой, что делать? — с отчаяньем спрашивала Лизхен и молитвенно складывала руки.

Но Ленни не отвечала. Она лежала, слегка улыбаясь уголками рта и устремив глаза на ветку липы, качавшуюся за окном.

— Люблю, когда люди в кинозале попискивают от ужаса, — радостно заметил Викентий, нежно нажимая на монтажный нож. Тот бесшумно откромсал кусочек пленки, и пресс приклеил один фрагмент к другому. Чем дальше Эйсбар монтировал, тем «чернее» становился фильм. А Викентия, любителя детективных серий, это только веселило. Сейчас они работали над жутковатым эпизодом, в котором герои прибывают в город, где собираются те, кто хочет прекратить действие закона кармы — покончить с перевоплощениями. Город умирающих. Эйсбар вспомнил смрад и ужас, охвативший их в том местечке. Гесс снял несколько кадров, которые решено было совместить с постановочными эпизодами.

— Я не удивлюсь, Эйсбар, если после премьеры на вас будет объявлена охота — вы слишком близко подводите людей к смерти, они это не прощают. Они вас возненавидят. Но, полагаю, вы к этому и стремитесь, не правда ли? — продолжал веселиться Викентий.

Эйсбар пожал плечами. Специально никого пугать он не хочет, но мир страшен, и почему бы не показать это на экране, тем более что соплей там и так предостаточно. Однако чтобы двигаться дальше, ему нужна разрядка. Скажем, где крошка Ленни? Ленни-Ленни, поцелуй без лени. Она и Кторов? Вряд ли. Говорят, ее монтажная на третьем этаже.

— Перерыв полчаса — как вы посмотрите на это?

Викентий кивнул.

А Ленни спала, положив голову на монтажный стол. Усталость теперь накатывала на нее внезапно, и она совсем не могла ей сопротивляться. Лилия ушла в буфетную. Ленни разложила на столе свои листочки, стала что-то в них сверять — тут Морфей и затребовал ее в свои объятия. Во сне она вздрогнула и случайно нажала на рычажок монтажного стола. Пленка двинулась. Кадры медленно поплыли на маленьком квадратике настольного экрана. Чей-то палец с экрана грозил Ленни. Или гипнотизировал? Чья-то рука махала в гипнотическом прощании. Ленни почему-то всхлипнула во сне.