Взобравшись на один из таких хребтов, они выехали на ровную дорогу, тянувшуюся почти четверть мили без крутых подъемов. С одной стороны ее высился горный массив, а с другой — берег ущелья отвесно падал вниз к потоку, едва заметному в зеленой бездне. В тихом безветренном воздухе явственно слышался ропот ручья и жужжание диких горных пчел.

Лошади шли крупным, спокойным шагом. Крис ехал по краю обрыва и смотрел вниз, в дивную, почти бездонную зеленую глубину. Все усиливаясь и заглушая жужжание пчел, доносился до них шум падающей воды. Он становился все явственней и явственней.

— Посмотрите, Льют! — воскликнул Крис.

Льют наклонилась и заглянула в бездну. Под ними внизу пенилась вода и падала со скалы точно белая живая лента, вечно движущаяся и вечно остающаяся на месте, непрерывно меняющая свой состав, но никогда не меняющая формы, — воздушный водяной путь, такой же призрачный, как туман, и такой же вечный, как стоящие вокруг горы, как деревья, растущие на скалах, глубоко внизу, в зеленой чаще которых исчезал водопад, низвергаясь в реку.

Как видение, мелькнула эта картина и осталась позади.

Льют и Крис, подчиняясь одному чувству, взглянули друг на друга.

— О, Крис, как хорошо жить… и видеть вас здесь, рядом со мной!

Он ответил ей нежным взглядом. Все, казалось, соединилось в этот день, чтобы дать им ощущение блаженства. Легкое движение животных под ними, ощущение горячо переливающейся в жилах крови, ласкающее прикосновение теплого ветерка, обвевающего их лица, и красота, разлитая кругом, в которую они погружались.

Они смотрели друг на друга, слегка покачиваясь в седлах. Весна природы и весна их юности кипела в их крови. Тайна жизни трепетала в их глазах, готовая раскрыться, и казалось, что вот-вот будет произнесено магическое слово, которое уничтожит все печали бытия.

Дорога круто повернула, и внезапно показались вершины ущелья. Над их головами вздымались высокие гряды. Они ехали, глядя на быстро развертывающуюся перед ними панораму. И вдруг… Не было ни одного предупреждающего звука. Льют ничего не слышала, но прежде чем лошадь упала, она почувствовала, что согласное движение двух животных, идущих одно за другим, чем-то нарушено. Она обернулась и в ту же секунду увидела, как Команч упал. Он не споткнулся, не задел за камень, он сразу упал на полном ходу, точно был свален оглушительным ударом.

В это мгновение она вспомнила все предсказания прошлой недели. Точно молния пронизала ее мозг. Долли была впереди лошади Криса, но вдруг она повернула голову, и глаза ее остановились на падающем Команче.

И все это случилось в одну секунду — в миг, который кажется длиннее вечности. Команч рухнул так неожиданно и с такой силой, что воздух шумно вырвался из его могучих легких. Быстрое падение увлекло его вперед, за край обрыва. Седок, сползший при падении на шею лошади, силой своей тяжести заставил ее полететь головой вниз в бездну. Льют была уже на земле, у края обрыва. Она не помнила, как соскочила с лошади. Вместе с Команчем катился в бездну Крис — правая нога его зацепилась за стремя, и он не мог ее высвободить. Обрыв был так крут, что ни человек, ни лошадь не могли удержаться на его скате. Земля и мелкие камни, за которые цеплялись они при падении, катились вниз вместе с ними и впереди них, точно лавина. Льют стояла неподвижно, прижимая руку к сердцу и не отрывая глаз от бездны. И в то время, как она смотрела на это страшное падение, перед ее глазами проносился призрак отца, наносящего невидимый удар, который сразил Команча на полном ходу и сбросил лошадь и седока в пучину.

Обрыв сбегал вниз тремя уступами. Каменистое дно ущелья лежало на четыреста футов ниже того места, где стояла девушка и смотрела вниз. Она видела, как Крис тщетно старался освободить свою ногу из стремени. Команч цеплялся за каждый выступ скалы. На склоне между первой и второй террасами лошадь вдруг зацепилась за что-то, Крис успел схватиться за куст мансаниты и обеими руками держался за растение. Но лошадь заскользила снова, и Льют видела, как натянулось стремя, как напряглось тело Криса и вытянулись его руки. Куст мансаниты был вырван с корнем, и Крис соскользнул с края выступа… Льют потеряла его из виду.

Но вот она снова увидела и человека и лошадь. Они катились вместе — то человек ниже лошади, то лошадь ниже человека. Крис больше не боролся. Он и лошадь скользили по третьему склону. Недалеко от края последнего обрыва Команча задержал небольшой круглый камень. Команч лежал неподвижно, и около него, все еще связанный с ним стременем, лицом вниз лежал его седок.

— О, если бы только лошадь не двигалась, — громко сказала Льют, мысль которой все время искала спасения для Криса. Но в то же мгновение она увидела, как Команч снова стал бороться, и опять перед ней пронесся призрак отца, и ей показалось, что невидимая рука схватила поводья и дернула лошадь. Команч забился, скатился с камня, за ним последовало тело всадника, и оба, человек и лошадь, исчезли из ее глаз. Они упали на каменистое дно ущелья.

Льют оглянулась. Она одна в мире! Ее любимый ушел навсегда. Ничего не оставалось здесь от его жизни. Только отпечаток подков Команча и следы тела там, где Крис соскользнул за край обрыва.

— Крис! — крикнула она один раз, затем другой. Она звала его, зная, что это безнадежно.

Из зеленой бездны в тихий безветренный воздух поднималось только жужжание пчел и рокот далекого ручья.

— Крис! — позвала она опять и медленно опустилась на дорогу.

Она почувствовала осторожное прикосновение мягких губ Долли к своей руке и прижалась головой к шее лошади. Льют ждала. Она не знала, чего она ждала, но ей казалось, что теперь ей осталось только одно — ждать.