— Но ведь все это послание продиктовано вами, вашим собственным сердцем, — проговорил Крис. — Разве вы не видите этого, Льют? Это ваши собственные мысли, и ваше подсознательное «я» выразило их на бумаге.

— Но есть здесь одна вещь, которую нельзя объяснить, — возразила она, — а именно почерк. Посмотрите на него. Он не похож на мой. Это мелкий, старомодный почерк — женский почерк прошлого поколения.

— Не хотите же вы сказать, что действительно верите, будто это послание вашей покойной матери? — прервал он ее.

— Я не знаю, Крис, — задумчиво ответила она, — я решительно ничего не знаю.

— Полная нелепость! — воскликнул он. — Все это сплетение глупых фантазий. Когда умирают, то значит, все кончено. Кто умер, тот обратился в прах, стал пищей червей, как говорит ваш Мартин. Мертвые! Я смеюсь над мертвыми! Они больше не существуют. Я не могу поверить во власть могил, и мертвый человек для меня только прах и пыль. Ну, что вы, духи, ответите на это? — сказал Крис с шутливым вызовом, кладя руку на дощечку.

И в ту же минуту рука его начала писать. Льют и Крис с удивлением следили за движениями дощечки. Послание было коротко:

Крис на мгновение задумался, но потом расхохотался:

— Да это чудесная игра! Мы разговариваем со смертью через могилы. Ну что ж, у нас хорошая компания.

Но Льют остановила его браваду. Ее лицо было испуганно, рука ее дрожала, когда она положила ее на его руку.

— О, Крис, оставим это! Я очень жалею, что мы начали. Оставим мертвых покоиться в их могилах. Напрасно мы вздумали шутить этим. Признаюсь, я очень испугана. Так же, как мое тело, дрожит и моя душа. Это речь из могилы, это мертвец, желающий защитить меня от вас! Все объясняется этим. Причина в тайне, которая мешает вам жениться на мне. Если бы мой отец был жив, он бы, конечно, стал охранять меня от вас. И теперь, мертвый, он старается защитить меня. Его руки, руки привидения, направлены против вас…

— Успокойтесь, — нежно сказал Крис, — послушайте меня. Ведь это все шутка, игра. Мы играем сами с собой, с тайными силами нашего собственного существа, с явлениями, которых наука еще не объяснила. Вот и все. Психология — молодая наука. Подсознательное «я», в сущности, только что открыто. Пока это еще тайна, но скоро она будет разгадана и законы ее будут установлены. Все это просто не объясненные пока явления. Но ведь это же не причина немедленно бросаться в объятия спиритизма и наклеивать на себя его ярлык. Мы еще не знаем причин некоторых явлений, вот и все. Что же касается этой дощечки…

Он вдруг замолчал, потому что в этот момент случайно положил руку на дощечку, и она сейчас же задвигалась по бумаге, и буквы, казалось, были написаны рукой раздраженного человека.

— Нет, довольно, — сказала Льют, когда дощечка остановилась. — Мне кажется, точно какая-то борьба происходит между вами и моим отцом.

Она указала на фразу, появившуюся на бумаге:

— Я точно вижу его, протягивающего руки к вашему горлу. Я знаю, что он, как вы говорите, обратился в прах, и все-таки вижу его живым, двигающимся по земле. Я вижу гнев на его лице — гнев и жажду мщения, и знаю, что все это направлено против вас!

Она схватила и скомкала бумагу, отодвинув в сторону дощечку.

— Ну, не будем больше размышлять об этом, — сказал Крис, — я не знал, что это вас так сильно взволнует. Все это чисто субъективно, поверьте мне, и вызвано нашим собственным волнением. То, что мы сейчас переживаем, особенно благоприятно для всех этих явлений.

— Да, подумаем о нашем положении, — сказала Льют, когда они медленно шли по дорожке среди высоких деревьев. — Я не знаю, что мы теперь будем делать. Оставим все так, как было раньше? Вы ничего не придумали?

— Я предлагал сказать вашему дяде и вашей тетке.

— То, что вы не могли сказать мне? — быстро спросила она.

— Нет, — ответил он медленно, — только то, что я сказал вам. Я не имею права сказать им больше, чем сказал вам.

— Нет, не говорите им, — решительно сказала она, — они не поймут вас. Я тоже не понимаю, но я верю вам. А они по самой природе вещей неспособны на такую беззаветную веру. Вы сказали мне, что есть некая тайна, мешающая вам жениться на мне, и я вам верю. Но у них не может быть такой веры. У них возникнут сомнения и подозрения относительно вашей тайны. И, кроме того, это только усилит их тревогу.

— Я должен уйти, я знаю, что должен уйти, — прошептал он, с трудом переводя дыхание, — и я смогу это сделать, я поборол свою слабость. Если один раз я не справился с собой и вернулся к вам, то это еще не значит, что я окажусь слабым вторично.

— Мне страшно слушать, когда вы говорите об уходе, — сказала Льют, — я не могу примириться с мыслью, что не увижу вас больше. Не упрекайте себя в слабости — это меня нужно упрекать, а не вас. Я помешала вам исполнить ваше решение. Я знаю это. Я хочу, чтобы вы были около меня. Не нужно ничего предпринимать, Крис, пусть все идет так, как шло раньше. Пусть все совершится само собой.