— То есть, — Майк начал вспоминать прочитанное в учебниках, — вы будете использовать гарантийную схему в виде представительского агента в реальном времени?

— Эк вас повело, — покачал головой Либнер. — Таки вы еще и теоретик… Что ж, делу это не помеха. Во сколько открывается ваш грязный рынок, чтобы Дилия могла попасть туда загодя?

— В девять часов, сэр.

— Так. А где находятся ваши пятьдесят шесть тысяч, молодой человек?

— В вашем банке, сэр.

— Чудесно. Чудесно, насколько это может быть вообще. Оставьте данные своего счета, и будем полагать, что дело в надлежащем ажуре.

Либнер бросил на стол блокнот, и Майк написал коды.

— Надеюсь, вы понимаете, молодой человек, что, если просчитаетесь, пятьдесят тысяч все равно перейдут ко мне?

— Да, сэр, — твердо произнес Майк. — Я отдаю себе отчет…

— Ох, был бы жив мой брат Сема, таки он бы мне не поверил, — покачал головой Либнер. — Мне бы такого зятя, так я завтра бы умер со счастливой улыбкой. Вы не собираетесь жениться, молодой человек?

— Я… Я об этом еще не думал, сэр.

— Это жаль. Вот это очень жаль, поскольку у несчастного Либнера три чудесные дочери, и он хочет пристроить их, хотя бы на одну треть. — Банкир улыбнулся Майку, как родному, и, нарисовав горящей сигаретой в воздухе некую неопределенную картину, сказал: — Ну хочешь ровесницу — вот тебе Дилия. Хочешь постарше и поосанистее, вот тебе — Линда. У нее и здесь, и здесь, — Либнер сопроводил слова красноречивыми жестами, — побольше, посочнее. Ну что я буду говорить, когда она идет по улице, других женщин просто не видно. Не видно, я тебе говорю… За Лидию я вообще молчу, потому что ей двадцать восемь и все мужчины города мечтают ее увидеть хотя бы одним глазком. Увидеть, я тебе говорю, если ты мне не веришь…

Либнер затушил окурок и закурил снова, стараясь выложить все до конца.

— Это мать виновата, я тебе скажу. Зулия — красавица. Она сама была огонь-женщина, а в дочерях это усилилось. Возможно, потому что папа — финансист… Ее темперамент и мои деньги — одним словом, взрывчатая смесь. Да что я тебе говорю. Завтра Дилия придет, сам увидишь. Куда ей привезти чековую книжку?

— В половине девятого у гостиницы «Варвик», — сообщил Майк, смущенный эмоциональной атакой банкира.

Возвратившись в гостиницу, Майк успел прихватить часок сна, потом его разбудил Гвинет:

— Вставай, соня, пора идти на рынок. Надеюсь, мы продадим наших туков по хорошей цене.

— И не надейся, — сквозь сон пролопотал Майк. — Больше трехсот кредитов я не дам…

Гвинет и Шило переглянулись. Им не нужно было объяснять, что книжки до добра не доводят.

Майк приоткрыл глаза и спросил:

— Сколько времени?

— Почти половина девятого, — ответил Шило. — Потихоньку соберемся, покушаем и придем в самый разгар.

— Какой разгар! — завопил Майк и, вскочив с кровати, напялил шляпу и скрылся за дверью.

— Вот, парень, что случается от книжек, — подвел итог Шило.

— Твоя правда, — согласился Гвинет, засовывая пистолет за пояс. — Чтение до добра не доводит.

Тем временем Майк стоял на улице, вертя головой налево и направо и ежеминутно поправляя шляпу в ожидании, когда же появится дочь господина Либнера. В честности и пунктуальности банкира он ничуть не сомневался, однако боялся, что опоздал.

Впрочем, вскоре на озаренной утренним солнцем улице появился красивый блестящий автомобиль, который не спеша катился по глубоким выбоинам, преодолевая их с легким презрением существа из другого мира. Словно по недоразумению, лакированный красавец остановился напротив входа в гостиницу и замер, ожидая каких-то внешних воздействий.

Майк не нашел в себе сил приблизиться к роскоши, подобной которой он ни разу в жизни не видел. Все это сияние и глубокое преломление света в покрасочных слоях рождало в голове Майка только искреннее преклонение, и ничего больше. Ничего больше.

Но вот, издав змеиное шипение пневматическим приводом, одна из дверей автомобиля открылась, и появилась девушка. Она была в темном брючном костюме. Воротник жакета впереди оставлял открытой взору чуть ли не половину бюста.

— О, — сказала девушка. — Кажется, здесь пахнет дерьмом. Ты не находишь?

Майк не сразу понял, что обращаются именно к нему.

— Да, мэм, дерьмом попахивает. Но это не человеческое дерьмо, а дерьмо туков. Оно пахнет не так уж и плохо…

— Да ты в дерьме просто специалист, — не глядя на Майка, произнесла девушка и, глубоко вздохнув, так что высокая грудь ее колыхнулась, спросила: — Ты… Майк?

— Да, мисс Либнер, я Майк.

— Мисс Либнер, — повторила девушка и, подойдя к Майку, дотронулась до его руки. — Зачем так официально, ты же знаешь, как меня зовут.

— Дилия, мисс, — отчеканил загипнотизированный Майк.

— Ну так пойдем в машину, Майк, водитель даже не обернется — он приучен…

— Но, мисс. — По спине и даже по костям Майка забегали мурашки, и он был готов взорваться в любую секунду, но здравый рассудок все же взял верх. — Мисс, у вас должна быть чековая книжка. Ваш отец обещал, что вы привезете ее.