Шрифт:
Боцман привалился к столбу не в силах двинуться с места. В следующий миг Агриппина заметила его и испустила трубный радостный зов.
– Ага! Вот он мой красавчик! Мой Ромео! – она бросилась к Формидаблю и оторвала его от столба. – Я знала, что наши блохи друг друга ищут!
– Триста сорок пять подводных чертей и одна каракатица, – пробормотал Формидабль. – Моя любимая говорит по-французски, да еще как!
– Глупышка! – Агриппина ласкает Жанпьера. – Да я же просто-напросто парижанка! В России я выступаю по контракту.
– Драконы и медузы! – взревел боцман. – Значит, войны не будет!
Пассажиры фиакров, такси и автобусов с любопытством наблюдали танец влюбленных гигантов.
ФОРМИДАБЛЬ
Драконы, черти ста веков!Вас поднесут на блюде!Жанпьер нашел свою любовь!Войны теперь не будет!АГРИППИНА
Шары чугунные летят!Атланты пучат груди!Войди же к Агриппине в сад!Войны теперь не будет!– Разреши мне задать тебе один щекотливый вопрос, моя Агриппиночка, – проговорил Формидабль. – Конечно, ты можешь на него не отвечать. Что с тем противным англичанином?
– С ним покончено! – выразительно заявила Агриппина и хлопнула ладошкой по ладошке.
Кабинет парижского префекта. Граф Опоясов и префект сидят в креслах. Господин Велосипедов робко стоит с ворохом бумаг в руках.
– Итак, вы видите, господин префект, что в Париже скрываются два настоящих мошенника, брат и сестра Орловцевы, – говорит граф Опоясов. – Вот векселя, закладные. Честный негоциант обманут.
– Я обещаю вам, господа, во всем разобраться лично, а пока… – префект звонком вызывает дежурного офицера. – Наряд агентов в распоряжение господина генерала.
– Чрезвычайно вам благодарен, господин префект. В Петербурге мой дом – ваша крепость.
Граф Опоясов и г. Велосипедов покинули кабинет.
В коридоре их уже ждали шесть агентов в узких черных пиджаках, в черных шляпах-котелках, с тростями, которые, разумеется, в любой момент могли превратиться в опасное холодное оружие.
Танец агентов – молчаливая зловещая чечетка.
В Латинском квартале, в узких улочках Сент-Андрэ, Святых Отцов, Мазарини, Старой Комедии бурлит весенний праздник Сорбонны. Студенты носятся с факелами, танцуют прямо на улицах.
Со времен Франсуа ВийонаСтолько лопнуло разных наук,Но парижский студент и Сорбонна —Эх! для мира не просто звук!В карнавальной толпе Чарли-миллионщик столкнулся с Жанной Блох.
– Стоп, красавица! Куда направляетесь?
– Убить Катю! – Жанна, смеясь, показывает револьвер. – Она отобрала у меня пальму первенства!
– Сколько пуль в револьвере?
– Семь!
– Даю по миллиону за пулю плюс билет до Сан-Франциско. Согласны?
– Я сговорчивая.
– Только, детка, тебе придется вернуться к юбкам. Клянусь Аляской, американские женщины никогда не будут носить штаны!
Агриппина за руку подвела Формидабля ко входу в большой старинный трактир, напоминающий те, в которых когда-то бушевали королевские мушкетеры.
– Этот ресторан содержит мой папа. Здесь прошло мое детство.
Формидабль смахнул слезу умиления.
– От нежности я готов все это съесть.
– О да, здесь много съестного!
Они вошли под закопченные своды, под гирлянды лука, чеснока, колбас и окороков.
– Папа, сестрички, познакомьтесь с моим женихом! – крикнула Агриппина.
Отец великанши оказался сухоногим маленьким, чем-то напоминавшим прежнего избранника мистера Дэйнджеркокса, но зато две сестрички были такие же башни, как и она сама.
Благодушнейшие объятия, слезы умиления.
Вдруг новая неожиданность – Формидабль увидел в глубине трактира стол со свечами, за которым весело ужинали две счастливые парочки – Филип и Катя, Сюзан и Владислав.
– Мой командир!
– Формидабль! – воскликнул Филип.
Приблизилась кокетливая Агриппина.
– Твой командир, мой цыпленочек, едва не погубил нашу любовь. Почему вы сказали, месье, что эскадра уходит из Петербурга в два часа, тогда как она ушла в полночь?
У Филипа закружилась голова.