Вдруг он встал и протянул руку Светлане.

– Хочешь, поплаваем, сестренка?

Девочка – хоть в печку позови, пойдет за Викой – поднялась.

Они прыгнули с яхты в воду и поплыли к берегу, который поднимался над водой высоким красноватым песчаным откосом.

Мария, как будто отсутствие сына ее от чего-то слегка освободило, пересела поближе к Ермакову.

– А вы, Петя, давно занимаетесь парусами?

– Давно. Я мастер спорта по этому делу.

– Вот бы моего Вику увлекли. Вот бы он загорелся парусами! Он слишком выпивает, знаете ли, Петя, и вечно торчит в баре, с девчонками, в этом мотеле…

– Если вы мне разрешите, Маша, – проговорил Ермаков, – я бы с вами о Викторе по-серьезному поговорил. Ему с его характером нельзя шофером работать…

Лицо Марии потемнело и постарело сразу на пару десятков лет.

– Вы так считаете, Петя? Что ж…

– Не знаю, – проговорил Ермаков, – пока еще не могу его понять. Быть может, ему лучше бы у нас, в автоинспекции работать… у нас дисциплина и вообще для него интереснее… нет, я не то хочу сказать…

– Я очень за Виктора переживаю, – сказала Мария, – я иногда просто…

Она замолчала.

Яхта ровно скользила к берегу. Головы двух пловцов темнели в солнечном сиянии.

– Вы мне так нравитесь, Маша, – вдруг тихо сказал Ермаков, – я не могу даже сказать… вы…

– Я вижу, Петя, – сказала она, – не надо говорить…

…Яхта ткнулась носом в песок. Сергей ловко опустил парус и забросил швартовочный конец за корягу.

Над маленьким пляжем на обрыве стояли Вика и Светлана.

Ермаков спрыгнул в воду, протянул руку Марии.

Она тоже спрыгнула с борта яхты, подняла голову и вдруг закричала:

– Виктор, не смей! Вика, я тебе запрещаю!

В следующий момент Силуэт отделился от края обрыва. Он прыгнул вверх, сложился, крутанул сальто, потом толчком ног снова отделился уже от отвесного ската, вышел на боковое сальто, а затем там, где обрыв стал уже более пологим, сделал несколько кульбитов и точно остановился прямо на кромке воды.

– Сможешь так, капитан? – спросил он у Ермакова.

– Нет, не смогу, – признался тот. – И пробовать не буду.

– А ты, Мария Афанасьевна, не бойся, – говорил Силуэт, вытаскивая из «Дракона» свои джинсы, кеды и майку. – Для твоего сына такие прыжки – семечки. Слушай, капитан, – обратился он к Ермакову. – Позволь воспользоваться твоим мотоциклом. Мне срочно нужно в город.

– О’кей, Вика, – кивнул Ермаков, бросая ключи. – Значит, завтра на посту увидимся.

– Нет, – сказал вдруг Силуэт сухо, чуть ли не враждебно. – Хватит с меня ГАИ. Вполне достаточно на дружину погорбатил. Пора делом заниматься.

– Смотри, – сказал Ермаков.

– Смотрю, – сказал Силуэт.

Оба вдруг почувствовали, что многосмысленная недоговоренность возникла между ними. Ермаков еще попытался вернуть прежние простые отношения.

– Ребят моих подбрось до дома, Вика. Им надо заниматься.

Силуэт темновато улыбнулся.

– За дочку не боишься, капитан? Насчет Грэга Блубери?

– Вика, ты же взрослый человек, – спокойно сказал Ермаков и скрестил руки на груди.

– Ладно, не волнуйся. Пока, мамуля! Не перегревайся!

Силуэт, Светлана и Сергей побежали к сосновой роще, где был оставлен мотоцикл Ермакова. Через некоторое время оттуда донесся шум мотора. Вскоре он затих.

Ермаков и Мария остались одни на маленьком пляже.

– Посмотри, Олег, на том берегу две фигурки и лодка, – сказала Гражина. – Наверное, влюбленные, а?

– Не исключена возможность, – Прянников прокашлялся. – Да-да…

Ночь застала Ермакова и Марию все на том же маленьком пляже. Они лежали на раскатанном парусе, переводя дыхание. Все еще притрагиваясь друг к другу, все еще не в силах успокоиться.

– Боже мой, мне никогда так не было раньше, – проговорила Мария.

– И мне никогда, – сказал Петр.

– Почему же мы раньше-то не встретились, – с ниточкой горечи прошептала она.

– Но все-таки встретились ведь, – ободрил он ее.

Они счастливо засмеялись.

– Посмотри на том берегу огоньки какие-то в лесу, – сказала она.

– Этот шрам у тебя на животе, – притронулся пальцами к ее животу. – Что это?

– Это Вика, – сказала она. – Его из меня ножом вынули. Кесарево сечение…

Избыток чувств. Он закрывает глаза. Огни на другом берегу гаснут.

Дикий грохот бит-группы в мотеле «Три богатыря».

– Фо липз ар олуэз бэта ден ту! Фо липз ар олуэз бэта ден ту! – выкрикивает в микрофон соло-гитарист.