«И черт с ним! – в сердцах подумала Александра. – Жалко только, не успела денег попросить в долг. В кармане ни копейки… Ну ничего, не в первый раз голодать. И к тому же лучше не связываться с психом! Он сам сумасшедший, такой же как Лыгин, если не хуже!»

Откровения Олега произвели на нее двойственное впечатление. Рассказ об алхимических увлечениях покойного коллекционера оглушил женщину, она ощущала себя контуженной. Но версия о причастности к смерти Лыгина его дочери задела ее еще сильнее.

«Какое мне дело до этой семьи? Почему меня затягивает эта трясина? Не принимать ничего близко к сердцу – вот лучший рецепт для долгой жизни. Ведь бессмертия, в отличие от Лыгина, я достигнуть не надеюсь…»

До дома она добралась через полтора часа. Смертельно уставшая, голодная, женщина ощущала себя заболевшей. Мерзнуть она давно привыкла, но стылый дачный дом, в котором притаилась смерть, как будто впрыснул свой холод в саму ее кровь. Взобравшись по лестнице, Александра обнаружила воткнутую в замочную скважину записку. Прочитав ее при свете зажигалки, с облегчением вздохнула: «Правду говорят, черная полоса не может продолжаться бесконечно!» Оказалось, приезжал старый знакомый, задолжавший ей некогда двести долларов, и, не застав художницу дома, оставил деньги у скульптора Стаса, с которым также был знаком.

Александра немедленно спустилась на третий этаж. Дверь в мастерскую Стаса была полуоткрыта. Сам скульптор вряд ли вообще замечал, имеется ли у него дверь, но его верная прислужница, нянька и модель Марья Семеновна всегда запиралась на три замка, боясь воров и маньяков.

– Есть кто? – громко спросила Александра, входя в прихожую. Она ступала осторожно, боясь опрокинуть одно из ведер с мокнущими тряпками, которыми было уставлено все помещение.

– Заходи, – раздался из дальней комнаты зычный голос хозяина мастерской.

Добравшись до обитаемой зоны, Александра обнаружила там, кроме Стаса, Рустама и еще нескольких знакомых ей художников. Двое из них когда-то занимали мастерские на четвертом этаже, но вынуждены были выехать, когда там провалился пол. Стас шутил, что теперь очередь за обитателями третьего этажа – за ним самим и Сергеем Петровичем. «Когда у нас окончательно рухнет потолок, останется только Рустам на втором и Саша наверху, в своей голубятне. Можно будет делать ставки на то, кто сбежит отсюда последним!»

– Привет. – Александра кивнула собравшимся за столом мужчинам. Она успела заметить две опустошенные бутылки водки на полу и одну початую – в центре столешницы. – Празднуем?

– Поминаем, – огорошил ее Стас. – Выпей и ты. Сергей Петрович умер.

– Господи… – Ошеломленная, художница машинально приняла наполненную стопку и так же непроизвольно поднесла ее к губам. Опомнившись, поставила стопку на стол: – Не могу, запаха ее не выношу. Когда это случилось?

– Не знаем. Он ведь жил один.

– Вчера ночью я видела его, говорила с ним. – Женщина поднесла ледяную ладонь к пылающему лбу. – Он снова выпил. Я еще подумала, что это может быть последний гвоздь в крышку его гроба.

– А моя прекрасная сильфида, – так нежно скульптор звал Марью Семеновну, – сегодня после обеда ходила в магазин, и что-то ей в голову стукнуло зайти к Сергею Петровичу. У нее ведь ключ имеется, она там когда-то убирала… Пока было что убирать. Нашла его мертвым, на полу.

– В спальне?

– В прихожей, – качнул головой Стас. – Я его видел. Он как будто полз к двери. Немного не дополз. «Скорая» приезжала, врач знакомая, она нашего старикана уж пару раз откачивала. Сказала: «Удивительно, что столько еще протянул!»

– А выпить все-таки нужно, – наставительно поучал женщину прежний сосед с четвертого этажа. – По такому поводу – необходимо.

– А мне сдается, что поминать водкой человека, погибшего из-за водки же, нехорошо. Мой муж умер от этой отравы… И пить я не буду.

Александра поманила Стаса за собой. Вместе они вышли из комнаты.

– Зря ты выступила, – сказал скульптор, доставая из кармана халата две сложенные купюры. – Вот, тебе долг занесли.

– На похороны скидываемся?

– Разумеется. Кто еще хоронить будет? У старика же никого нет. Вот морока, искать его родню… Он был откуда-то из Воронежа… Нет, вру, из Липецка.

– Возьми мою долю. – Александра попыталась вернуть одну купюру, но мужчина отверг подношение рыцарским жестом:

– Оставь себе. Я же знаю, ты сейчас на мели. Я и за тебя внесу. С одного типа за бюст получил. Бронзовая ряха – во!

– Спасибо… – Она спрятала деньги. – Разбогатею – отдам.

– Ты разбогатеешь… – отмахнулся Стас. – И не возьму я с тебя ничего. Ты же старика сколько раз откачивала, не ради удовольствия, надо полагать, и не на его шикарное наследство метила? Так что свое заплатила.