– Для меня нет никакого «последнего времени», дорогая. – На правах старого знакомого Эрдель обращался к женщине довольно фамильярно. – На мой взгляд, все времена одинаковы. А собираю я все то же, если помните, конечно…

– «Индекс либерум профингетурум», – отчеканила Александра. – Список книг, запрещенных некогда Ватиканом для чтения широкой публикой.

– Именно, милая. – Хозяин склонился над каталогом и раскрыл его на первой попавшейся закладке. – Что тут?

– Гравюры из трактата Коперника, – заглянула ему через плечо женщина.

– «Об обращении небесных тел»… – пробормотал Эрдель. – Гм… Боюсь, в Париже это мне обойдется дороговато…

– Но не настолько, насколько обошлось бы в Нью-Йорке! – возразила художница.

– Конечно, если учесть, что мне пришлось бы оплатить вам проезд через Атлантику, туда и обратно. Не знаю, не знаю. Попробуйте прицениться, если поедете. Заказ делать не рискую. Вдруг найдется любитель, и цена взлетит до потолка. А тут что? Я другие очки куда-то засунул. В этих мелкий шрифт не вижу.

– Немецкий перевод Библии, одно из первых изданий.

Женщина отошла чуть в сторону и остановилась у книжного шкафа. Ее внимание привлекла книга, стоявшая на самой верхней полке. В комнату проникало совсем немного света со двора, включенная лампа освещала только стол под абажуром… Но даже при неярком освещении Александре бросился в глаза знакомый переплет.

Красный бархат, расшитый золотыми нитями и потускневшим, неровным жемчугом. В центре вышивки – крест. Формат молитвенника.

Роскошно переплетенная книга стояла напоказ, лицевой стороной переплета, опираясь на плотный ряд других изданий.

Эрдель вновь о чем-то спрашивал, но Александра расслышала только окончание фразы:

– …уже несколько. Понимаете?

– Что? – рассеянно переспросила она. – Извините, что?

– Я говорю, деточка, что немецких библий середины и конца шестнадцатого века у меня уже несколько. Больше не интересуюсь. Кстати, книга, на которую вы сейчас смотрите, тоже в своем роде документ эпохи Реформации. Правда, книга совершенно легальная, латинский молитвенник времен царствования католической королевы Марии Тюдор. Но на год обратите внимание – 1554, первый год ее правления после владычества на троне протестантов.

– А ведь я предлагала вам почти такой же молитвенник! – воскликнула Александра, вставая на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть книгу на полке. – Но мой был переписан годом раньше. То есть в год этих страшных смут вокруг престола. Смерть короля Эдуарда, заговор Генри Грея, леди Джейн Грей на английском троне… И воцарение Кровавой Марии, законной дочери Генриха VIII, наконец. Мой – интереснее!

Последнюю фразу она произнесла с материнской гордостью, словно молитвенник был ребенком, выигравшим трудные соревнования у сильных соперников. Эрдель испустил густой носовой звук, будто борясь с желанием чихнуть. Он спрятал лицо в кашне, но Александра успела заметить испытующий взгляд, который мужчина метнул в ее сторону. Удивленная, она решила выяснить все немедленно.

– Почему вы в тот раз отказались даже посмотреть на мою книгу, Евгений Игоревич? – спросила она. – Это же раритет совершенно в вашем вкусе. И возможно, даже… не берусь утверждать, конечно, но есть мнение, что молитвенник мог принадлежать самой леди Джейн Грей!

Ответом ей стал отчаянный приступ кашля.

Отвернувшись, пожилой мужчина согнулся в три погибели и зажал шарфом лицо. Отдышавшись, он сдавленно проговорил:

– Я отказал вам, Саша, потому, что больше мне подобных раритетов не нужно. А этот молитвенник на полке – мое самое неудачное приобретение за последние двадцать лет.

– Почему? – насторожилась она.

– Меня надули, как зеленого юнца. В мои-то годы пора бы поумнеть, но и на старуху бывает проруха.

– А в чем состоит надувательство? Можно взглянуть?

– Взгляните, – кисло согласился Эрдель. – Даже интересно, вы-то, профессиональный реставратор, заметите с первого взгляда, что тут не так?

А женщина уже просматривала страницы молитвенника, взобравшись на верхнюю ступеньку приставной лестнички. Особо ее заинтересовал титульный лист. Расшифровав латинскую надпись, выполненную крупным красным шрифтом с позолотой, она изумилась.

– У меня латынь хромает. – Женщина подняла вопросительный взгляд на хозяина книги. – Я тут частично прочитала, частично догадалась… «Этот молитвенник, принадлежащий благородной леди Джейн Сомуорт, супруге пятого барона Глэдхилла, переписан в лето от Рождества Христова 1554 смиренным братом Джошуа в аббатстве Дорсетшир». Так здесь написано?!

– Совершенно верно, – мрачно отозвался Эрдель, подходя к окну и с каким-то яростным тщанием ощипывая пожелтевшие листья чахлой герани. – Так и есть.