– И… что? – Женщина ощущала себя двоечницей, не выучившей урока.

– А то, что Святая Жоанна – небесная покровительница леди Джейн, как ее там звали дальше, – нарисована на своем месте, в сопровождении соответствующих молитв. А на последней иллюстрации традиционно изображалось мученичество, либо смерть, либо триумф святого покровителя. И при чем тут Дева Мария?

– Я уже ничего не понимаю… – Положив книгу на стол, Александра растерла озябшие пальцы и спрятала их в рукава растянутого свитера. – Вы хотите сказать, что последняя месса взята из другого молитвенника? Молитвенника некоей Марии?

– Именно. Поняли наконец?

– А ошибки быть не могло?

– Подобной?! Нет, нет! – Эрдель вернул книгу на полку и с горечью покачал головой: – Увы, нет. Возможна описка, небольшая путаница – неизбежные вещи, когда работа выполняется механически. Но по ошибке внести в молитвенник чужую святую покровительницу… В таком виде работу не удалось бы продать заказчику. Мы с вами просто не держали бы сейчас в руках эту нелепую книжицу, потерявшую всякий сакральный смысл…

Снова отчаянно закашлявшись, Эрдель, сгорбившись, подошел к двери и, нащупав на косяке выключатель, зажег верхний свет. Восьмирожковая бронзовая люстра вспыхнула на удивление тускло. Углы комнаты по-прежнему скрадывались тенями. Взглянув на окна, Александра обнаружила, что на улице валит снег.

– А вы-то, милая, где свой молитвенник откопали? Не у этого мошенника, часом? – осведомился мужчина, вновь принимаясь рассматривать каталоги, испещренные закладками.

– Вы о Буханкове?

– Вот, вот, никак фамилию вспомнить не мог! Так у него?

– Нет, у Лыгина.

– О-о? – Повернувшись, Эрдель пристально посмотрел на художницу. – Я должен был догадаться. Вы в последние годы все его вещи распродавали. Ну, что ж… Хоть рана и свежа, но приносите… Взгляну…

– Сперва я сама взгляну на книгу повнимательней, – пробормотала женщина. – И как я, в самом деле, не подумала, что жене главы протестантской партии латинский молитвенник нужен, как черту ладан?!

Перед ее внутренним взором появилась иллюстрация со сценой поклонения волхвов. Дева Мария, белокурая и голубоглазая, в пурпурном платье, отороченном горностаем… Затем она припомнила Деву Марию, попиравшую ногами змея, изображенную в разделе заупокойной службы молитвенника Эрделя. «Среди вырезанных страниц тоже есть одна большая иллюстрация. Кто на ней? Кто?!»

Оказавшись на улице, Александра какое-то время шла, не разбирая дороги, ослепленная летящим в лицо снегом, оглушенная собственными мыслями.

Второй молитвенник сидел в ее сознании огненной занозой.

«Откуда взялся второй, почти точно такой же, если первый был редкостью и достался Олегу случайно?! А если друг отдал ему два молитвенника, почему Олег мне не сказал об этом? Или второй был получен из другого источника?»

Опомнилась она, только поскользнувшись на обледеневшем тротуаре и схватившись за водосточную трубу, чтобы удержаться на ногах. Александра ощущала себя так, словно долго спала и вдруг проснулась. Оглядываясь, женщина пыталась понять, куда и зачем направляется? «Я хотела заехать на Ленинградский вокзал, купить билет подешевле, заранее… Денег в обрез. А Эрделю про картины я даже не сказала. Впрочем, он бы не купил. А потом я хотела повидаться с Катей, заскочить к ней на Сретенку… Она любит всякие фарфоровые игрушки. Может, купила бы эти пасхальные яйца… Почему у меня такая каша в голове? Что там, на последней вырезанной иллюстрации в моем молитвеннике? Я не помню…»

Внезапно женщина поняла, что должна выяснить это прямо сейчас. Она почти бегом пустилась к метро…

…И уже минут через сорок, направив на разрозненные пергаментные страницы свет сильной лампы, художница с лихорадочным вниманием изучала иллюстрацию. Сомнений не осталось в первый же миг, но Александра проверяла и перепроверяла свое открытие, опасаясь упустить какую-нибудь мелочь.

– Святая Жоанна!

Святая с коричневым, изможденным лицом, похожим на заветренный чернослив, стояла на щербатой скале, увенчанной примитивно стилизованным оливковым деревом. Чуть ниже из скалы пробивался источник. Фигура женщины, ее лицо, даже шафрановый цвет покрывала – все совпадало с изображением в молитвеннике Эрделя.

Откинувшись на спинку стула, Александра сидела неподвижно, не в силах шевельнуться, протянуть руку за сигаретами. Она хотела взять телефон и немедленно позвонить Олегу, потребовать объяснений… И в то же время понимала, что не сделает этого.

«Два молитвенника из одного аббатства. Ну и что? Их могло быть и больше. Олег не обязан говорить мне обо всех своих приобретениях. Два очень похожих молитвенника. Ничего странного. Оба одного времени. Изготовлены, возможно, одними и теми же монахами. Все бы ничего… Ничего… Но в моем молитвеннике заставка с Дорсетширской обителью оказалась дважды. Олег преподносил это как достоинство, точнее, как интересный недостаток. Подобная мелочь может еще больше увеличить ценность книги, свидетельствуя о том, что она создавалась втайне. В смутное время, разными людьми, в разных местах. Олег искренне полагал, что заупокойная месса ниоткуда не перенесена в молитвенник и изначально является его частью!»

– Но только подумай, Цици! – обратилась женщина к кошке, сидевшей рядом на столе и гревшейся под наклоненным колпаком лампы. – Если «родная» часть нашего молитвенника была кем-то отрезана и подшита в книгу Эрделя, а месса с изображением Жоанны таким же непостижимым образом оказалась у нас… Тогда остается вопрос – почему Олег не заметил швов?!

Снова вооружившись лупой, Александра исследовала срезы пергамента, в книге и на отдельных страницах. Их не касались ни игла, ни клей – в этом женщина могла бы поклясться.