– Вы очень обидитесь, если я не приду на поминки? – осторожно спросила Александра.

– Мне что? – пожала плечами Марья Семеновна. – Покойник не обиделся бы.

– Ему все равно, я полагаю.

– Ты в загробную жизнь не веришь, что ли? – Старуха метнула в художницу острый неприязненный взгляд. – Атеистка?

– Я редко задумываюсь над этим, – призналась Александра. – И да, и нет. В церковь никогда не хожу. А в Бога вроде бы верю… Временами.

– Одной ногой здесь, другой там?

Александра кивнула.

– Вот поэтому и живешь так, – звучал над ее ухом скрипучий голос старухи. – Ни рыба ни мясо. Молодая совсем и с лица ничего, а никому не нужна. Ни богу, ни черту.

– Живу, как умею. – Александра сдерживалась из последних сил. Она твердо решила дождаться выноса гроба, чтобы попрощаться с покойным, и затем уехать на другие похороны. Но в морге что-то медлили.

– Что тут уметь? – въедливо возразила старуха. – Жить надо по-человечески. И верить в Бога нужно.

– Кому нужно?

Старуха фыркнула:

– Ты, смотрю, совсем уж очумела на своей голубятне, мать моя! Да тебе и нужно, не мне же. В церковь хоть иногда зайди, душу отмой. А то водишься с дьяволами всякими, так и сама шерстью порастешь.

– Я ни с одним дьяволом до сих пор не знакома, – не удержалась от улыбки Александра. – Хоть это и удивительно. При моих-то связях.

– Смейся, смейся! – шипела Марья Семеновна. – Смелая очень, от глупости! Цыц, гроб несут!

Толкнув соседку жестким плечом, старуха двинулась к показавшемуся в дверях гробу, оттесняя всех, кто попадался ей на пути. Добравшись до цели, Марья Семеновна лично проследила за тем, как гроб установили на цементном постаменте, затем встала в изголовье и застыла, как солдат в почетном карауле.

Александра подошла прощаться в числе последних. Она коснулась рукой края гроба, быстро взглянула на синеватое застывшее лицо покойника и отвела глаза. Мертвых она не боялась, но не узнавала в них живых людей, когда-то много значивших для нее. Послышался свистящий шепот Марьи Семеновны:

– Не стой, как неживая, целуй. Или проходи!

Женщина спешно попятилась и при этом натолкнулась на кого-то, кто стоял сзади. Раздался сдавленный вскрик, она обернулась и увидела Эрделя.

– Осторожней! – Слегка прихрамывая, он сделал шаг к гробу, склонился над покойным и, тут же выпрямившись, пошел к Александре, успевшей отойти в сторону.

– Я думала, вы не придете! – вырвалось у нее.

– А я вот пришел. – Глаза у Эрделя были припухшие, совсем больные. – Все же мы с ним общались, и не раз. Он мне всю мебель однажды в порядок привел. Золотой был мастер, редкий. Как он понимал красное дерево… Этому не вдруг научишься, это вершина ремесла.

– Только не заканчивайте упреком, что он был пьяница! – взмолилась Александра, натягивая перчатки на озябшие руки.

– Я и не собирался. – Эрдель с лающим звуком закашлялся. – Зачем впадать в банальность? Кому, в конце концов, мешало то, что он выпивал не в меру? Он же был одинокий. Вы, Саша, насколько я понял, теперь к Лыгину? Я тоже еду. Давайте отвезу.

Женщина с благодарностью приняла его приглашение.

Печка в старой черной «Волге» жарила так яростно, что Александра вмиг отогрелась. Стащив зубами перчатки, она расслабленно вздохнула:

– Хорошо… Я и так на похоронах сама не своя, а тут еще холод зверский.

Эрдель вопросительно покосился:

– Вы боитесь похорон? Зачем же ходите? Не из вежливости, надеюсь? Вы мне всегда казались более э-э-э… сложно организованной натурой.

– Даже слишком сложно, – улыбнулась женщина. – Конечно, вежливость тут ни при чем. Но проводить в последний путь этих двух людей мне просто необходимо. С Сергеем Петровичем я почти сроднилась. Знаете, когда соседи долго живут в одном доме, в одинаково ужасных условиях, это очень сближает. А Лыгин обеспечивал мне заработок несколько лет подряд…

Собеседник издал сдавленный смешок:

– Ох, Саша, как забавно вы это произнесли! Будто торопитесь сообщить, что БОЛЬШЕ ничем с Лыгиным не были связаны. А вам известно, какие слухи ходили по Москве?

– К сожалению… – помедлив, проговорила она. – Но это чушь. Ничего не было. Только деловые отношения. Слухи распускала его бывшая жена, я убеждена в этом. Она мне прямо об этом сказала. Я едва на ногах устояла, когда услышала… По ее мнению, я все эти годы грабила и обманывала Лыгина, благодаря тому что… что… Повторять не хочу!

Эрдель смеялся открыто. Его желтое морщинистое лицо кривилось:

– Светлана! Как хорошо я ее помню! Крашеная блондинка, вся в драгоценных камнях, будто корона святого Вацлава! Вечно заводила любовников, одного за другим, ведь Лыгин ее свободу не ограничивал. А вот о нем самом я ничего никогда не слышал… Исключая слухи о вас…

– И вы верили?

– Нет! – твердо ответил коллекционер. – Он же был бесноватый, этот мнимый барон Варнбюлер. Ему нормальная женщина в любовницы не годилась. Требовался или уж совсем примитив для кухни и постели, типа Светланы, или одержимая девственница в доспехах, чтобы ее можно было возвести на алтарь или на костер, как Жанну Д’Арк. Вы, Саша, ни то, ни другое.