– Вот это и есть оптимизм, – выдавила она. – Выехать на встречную полосу и считать, что с тобой все будет в порядке.

– Ну-ну, – с непонятной интонацией откликнулся Дрозд.

– Что – ну-ну?

– Да ничего. Просто ну-ну. Кстати, можешь начинать смотреть направо.

Света посмотрела. Домики, палисадники. Бабушки, устроившиеся вдоль дороги с ведрами ранних яблок.

– Что я должна увидеть?

– Смотри-смотри, – невозмутимо посоветовал он.

Света продолжила смотреть. И вдруг впереди, на обочине, заметила машину с синей полосой на боку.

– Гаишники!

Рядом с машиной полиции красовался «Лансер». Водитель, неожиданно тщедушный и сутулый, мялся около полицейского.

– Встречная, превышение скорости, – перечислил Дрозд. – По каждому пункту – на лишение. Я же говорил, не надо было гудеть.

– Так ведь откупятся, Леш.

– Это запросто. Именно поэтому…

Он вырулил вправо и остановился неподалеку от гаишников.

– Ты подожди в машине, – ласково попросил он. – А я сейчас пообщаюсь немного с этим рожавшим. Карму ему слегка поправлю.

– Леш, зачем?

– А чтобы таких вот кретинов на дороге стало меньше.

И пошел уверенным шагом к водителю, который при виде Дрозда сделал попытку скрыться в своей машине.

Света наблюдала в зеркало, как Лешка говорит о чем-то с полицейским, возвышаясь над ним.

Вернулся он через десять минут. Сел в машину, ухмыльнулся и наставительно произнес:

– Не нужно путать оптимизм с жизнерадостным слабоумием. Первый – ненаказуем.

Когда они вернулись, Свете удалось, наконец, дозвониться до Константина Мстиславовича. Выслушав ее, тот почему-то не пришел в восторг.

– Ну, самодеятельность! – грубовато сказал он. – Ладно, принял к сведению.

И закончил разговор.

– Принял он к сведению! – рассердилась Света. – Мы ему на блюдечке преподнесли преступника, а он!

На что Дрозд справедливо заметил, что пока неизвестно, кто преступник. Они всего лишь узнали, что в день убийства Серафимович был неподалеку от места преступления. Но это не делает его автоматически убийцей.

– Я тебя очень прошу, не вздумай завтра играть в самодеятельность, – попросил он. – Не пытайся ловить Серафимовича на слове.

– Да вы сговорились! Самодеятельность, самодеятельность… Не буду я никого ловить. Отсниму материал – и немедленно уеду.

Но вышло по-другому.

Стрельников не стал возражать против присутствия постороннего человека на его репетиции. Не дослушав Свету, он оборвал взмахом руки ее объяснения и отрывисто сказал:

– Пусть сидит! Но! Чтобы не было видно и слышно!

У Светы имелись кое-какие сомнения по поводу выполнимости обоих пунктов. Но она благоразумно промолчала.

Зал был практически не освещен. Дрозд ушел подальше от сцены и сел возле прохода. «Может быть, если он не начнет свистеть, его не будет слышно, – подумала Света. – Но вот насчет «видно»…

Несмотря на полумрак, Дрозд торчал в пустом зрительном зале как незабитый гвоздь из доски.

Незнакомая Свете актриса, стоявшая возле помощника режиссера, с интересом всматривалась в глубь зала. Когда Дрозд помахал подруге рукой, актриса без колебаний приняла этот знак внимания на свой счет и обворожительно улыбнулась.

Заметив эту улыбку, Света посмотрела на актрису внимательнее. Вылитая Наденька из «Иронии судьбы», только брови не в ниточку, а пшеничными колосьями – широкие, густые. Взгляд нежный, плечи узкие, декольте глубокое. Не женщина, а мечта.

Обсудив что-то с помощником Сашей, женщина-мечта уверенной походкой направилась в зал. Дошла до кресла, где сидел Дрозд, и остановилась. Издалека Свете не было слышно, о чем они беседуют. Но краем глаза она видела, что актриса, откинув голову назад, весело расхохоталась.

Что ж, ничего удивительного. Дрозд всегда умел рассмешить кого угодно.

– Майя! – окликнул помощник режиссера.

Помедлив, актриса вернулась обратно. Она неторопливо шла по проходу, и Света машинально отметила, что у нее особая походка. Походка женщины, гуляющей по набережной в широкополой шляпе и с маленькой сумочкой в руке. Главное – не перепутать! Шляпа должна быть большая, а сумочка маленькая. Если наоборот, это уже совершенно не то.

«А у меня походка женщины, которая идет и думает, как бы не наступить в лужу», – подумала Света.