Гарик тяжко задумался. Я его понимала. Как истинный интриган, он бы продал и родных дочерей, но признаваться ему было неловко.

Месяц – это чудовищно мало, когда речь идет о победе, и бесконечно долго, когда кампания сливается. Штаб работал в прежнем темпе, с той замечательной разницей, что теперь Курочкин был здесь, и каждый мой день был похож на первый бал Наташи Ростовой.

Каждое утро мы с Курочкиным осторожно шагали в свое счастье, гуляли по Северску, подолгу стояли у реки – и нам не было никакого дела до очередного срыва графиков, до подозрительно закончившейся в типографии краски (как раз во время печати нашего буклета), до рекламного ролика Петрова, который случайно потерялся на «Северск ТВ», и в последний момент дыру в эфире пришлось заткнуть роликом Погодина.

– Не понимаю, как это получилось, – удрученно оправдывалась по телефону директорша «Северск ТВ», трогательная дама с волосами цвета нестираного белья. – Мистика!

– Мистика, – охотно соглашалась я.

Мы выпустили шедевральную Митькину листовку по поводу объединения Красного Дракона с Зеленым Тигром и сакральной роли Петрова в российской истории.

– А что, – хмыкнул Гарик, – проигрывать, так с фейерверком!

В типографской машине опять произошло роковое смешение красок, и лицо Петрова приобрело зеленовато-малиновый оттенок. Утром тираж листовок на двух грузовиках доставили в штаб.

– Это... диверсия! – с диким выражением лица взвизгнул Капышинский.

– Карма, – грустно заметил Курочкин, – у плохой хозяйки и кошка воровка.

Кто в данном случае выступал в роли плохой хозяйки: мы, команда или сам Курочкин, – не уточнялось.

Григорьянц, отчаянно скучая по организации праздников, подговаривал нас устроить шоу в духе «Последнего дня Помпеи», где Петров появится в последний момент и спасет мир, как Брюс Уиллис. Сценарий он был готов написать бесплатно.

Мы обещали подумать.

– Думайте скорее. А то, чувствую, я скоро запью, – доверительно объяснил Григорьянц.

Гарик исчез и за несколько дней успел позвонить из Ростова, Нижнего Новгорода и Бишкека. Каждый раз он утверждал, что еще пара часов – и вылетает к нам. Из Москвы через Славку до нас дошли слухи, что Гарика ищут «какие-то очень серьезные люди». Курочкин молчал, как партизан, но пообещал, что с Гариком ничего плохого не случится.

Через неделю примчался из полей Тимурка – по собственной инициативе, что настораживало. Он немного одичал в Полонске и был в жутком галстуке сиреневого шелка поверх грязноватого свитера. В штабе как раз были только мы с Васькой и Перцель. Тимур пролез в дверь, тревожно улыбаясь, а при виде Перцеля улыбка вообще застыла посмертной индейской маской.

– Как жизнь?

– Не очень... – вздохнул Тимур. – Молодая прошла. Половая на убыль. А где Гарик? Нет? Совсем фигово...

Оказалось, Тимурка приехал с данными полевых социологических опросов. Если им верить (а приходилось верить), рейтинг Петрова и Белинского неудержимо катился вниз, а рейтинг Погодина, наоборот, рос неудержимо.

Падение Белинского легко объяснялось самодурством Данилы Мерзлякова, который недавно заявил своей команде «подонков», что «пришла пора шагнуть выше суетности этого мира», бросил кампанию на произвол судьбы и улетел в Гималаи.

Но это оказалось не главной интригой: судя по опросу, вместе с Погодиным стремительно набирал популярность некий Биронов, кандидат, на которого еще месяц назад не поставил бы и сумасшедший. Генерал Биронов занимал довольно высокий пост в Министерстве обороны и иногда мелькал в телевизоре – сухопарый, с маленькой змеиной головкой, он свистящим голосом комментировал военную политику государства. Быстрым движением облизывал сухие губы и в такие моменты еще больше походил на ядовитую змею. Портрет кандидата дополняли длинные подвижные пальцы, которыми он постоянно что-то вертел, вкручивал, растирал... Все вместе производило отталкивающее впечатление.

Пиарщикам Биронова хватило ума сразу же отказаться от построения имиджа друга детей и отца семейства и напирать на героический образ «силовика». И все-таки никто не принимал его всерьез, а теперь эта «темная лошадка» грозила обойти Петрова.

Мы с Василисой как по команде в изумлении перевели взгляды на Тимура, который в присутствии Перцеля, казалось, уменьшился на два размера.

– Тимур, куда смотрят твои агитаторы?

– Да что-то... не того... – Он сделал неопределенные пассы руками.

– У тебя же агитаторов должна быть хренова туча!.. – наседала Васька.

Тимур подрагивал, косился на Перцеля и молчал.

Как выяснилось позже, в отсутствие Павлика, Гарика и всякого контроля он сократил больше половины агитаторов (конечно, на смете это никак не отразилось), мотивируя тем, что «все равно они безмозглые бездельники» и «Петров в любом случае победит».

Переложив на наши плечи результаты опросов, Тимурка преобразился, стянул галстук, засунул в карман и на пару дней ушел в глубокий запой с участием главы Полонского района и директора фирмы «Супертехнологии-Шишмарев». Несколько раз он появлялся в нашем доме «переночевать», безбожно путая день и ночь, кстати, замочил носки в биде олигарха и, уезжая обратно в Полонск, оставил их там навеки.