Андрес ничего не сказал, но веснушки на его лице проступили еще ярче.

Я не могла поверить в реальность происходящего: неужели план Курочкина и Перцеля провалился? Или это очередная выдумка для СМИ?

Первым опомнился Николай.

– А если это только пиар-ход, чтобы раскрутить тему духовности? – спросил он Гарика.

– Я эту версию десять раз проверил! Хрена с два! Все по-настоящему. Вчера ночью этот сумасшедший решил раздать бомжам свои вещи... Хорошо, жена его вовремя позвонила в штаб, а то бы под горячую руку осталась у разбитого корыта.

Дальше Гарик с упоением пересказал новейшие сплетни: говорят, больше всех убивался начальник погодинского штаба, который ползал в ногах у Погодина и просил опомниться. Еще бы – ведь победа была почти в кармане! А Погодин поднял его с колен, расцеловал в обе щеки и радостно сообщил, что уже получил благословение у отцов церкви в поход по святым местам и даже насушил сухарей в дорогу. Пойду, говорит, по Руси – грехи свои великие замаливать.

– А в скорую психиатрическую они звонили? – снова перебил Гарика дотошный Николай.

Оказалось, звонили, но экспертиза не выявила у Погодина никаких отклонений в психике.

– Я бы на их месте, – заявил Митя, – напичкал его наркотой до потери сознания, чтоб он только моргать мог, и выставлял его на людях всего на несколько минут. А после выборов можно из комы вывести, кто же откажется от президентского кресла?!

– Как будто ты один такой умный, – заметил Капышинский, накопивший, видимо, годовой запас ядовитого сарказма. – Я лично уверен, что они пытались это провернуть, но, видимо, неудачно.

Гарик многозначительно молчал, и всем было ясно, что Капа не так уж далек от истины.

– Ладно, – выдохнул шеф, – давайте реанимировать кампанию на финише. Андрес, готовь своих молодцев для последнего социологического замера. Девочки, от вас нужна бомба... Сколько мы успеем сделать скандальных желтых газет за оставшееся время? Можно и похулиганить немного. Главное: еще раз напомнить всем, кто такой Петров и зачем он на фиг нужен. Капа, ты как идеолог подключайся к Дашке с Василисой. Митя, к вечеру план новых акций должен быть у меня. Детальный план, а не три строчки бессвязного бреда! Ну, а теперь все за работу. И фантазируйте! Выжимайте из себя идеи!

Повисла неловкая пауза, все старательно прятали глаза от шефа с сознанием собственной беспомощности и лени. После нескольких секунд ступора в штабе возникло броуновское движение – все неуверенно побрели в кабинеты. Чувство было такое, как будто меня только что вытащили из центрифуги. Нет ничего хуже, чем пытаться окунуться обратно в рабочий процесс, когда мысленно ты давно его завершил и думаешь о другом. Васька растерянно почесала переносицу. Капышинский неловко прятал глаза и явно не был готов к мозговому штурму. Моя фантазия тоже была на нуле.

– Давайте позовем местных журок и устроим фокус-группу – наконец пробормотала я, – пусть расскажут слухи и сплетни про Петрова... Белинского, Крижановского, Биронова и прочих, кто еще в монастырь не ушел.

– Отлично, – отозвался Гарик равнодушным голосом. – Зовите Одинакова и Пеночкина, тем более они у нас на жалованье.

Пресс-секретарю губернатора звонила Василиса – она единственная не вызывала у нервного Одиносика дрожи в коленках. Тот обреченно прошептал, что будет сию секунду. Пеночкин долго капризничал и выдумывал причины, чтобы не участвовать в фокус-группе, пока я не намекнула, что мы организуем фуршет. Давно известно, что бухать рядовой российский журналист любит больше, чем думать и даже получать деньги.

Наконец оба персонажа появились в нашем офисе.

Вещал по большей части Пеночкин под одобрительное урчание месье Одиносика. Говорил он замечательно:

– На сегодняшний день нам реально угрожают два человека: первый – сами-знаете-кто – наш конкурент, а имя второго я вам не скажу. Они являются представителями той стороны, которая противная...

Полчаса мы сидели с Васькой и Капышинским, слушали, пытались понять, о чем он говорит.

– Нам нужны пикантные темы для скандальной газетки, – вежливо напомнила Василиса.

Пеночкин взглянул на нее так, как будто она попросила его снять штаны.

– Такие, как вы, дискредитируют идею честной журналистики, – ледяным тоном сообщил он.

– Бездарности дискредитируют идею журналистики... – утомленно вздохнула я. – Бездарности, графоманы и эксгибиционисты. Вы, Юрий, удивительным образом сочетаете все эти достоинства.

Я ждала взрыва. Но Пеночкин только вздрогнул и выбежал из кабинета. Васька и Капышинский глянули на меня с изумлением. Одиносик – с опаской. Капа оптимистично заявил: