– Так вот, идея моей докторской диссертации состоит в том, – бубнил Капа, раскачиваясь в кресле-качалке у камина, – что люди в политической сфере возвращаются к архаичным формам поведения. То есть никаким государственным управлением они на самом деле в политике не занимаются. Это такая площадка, на которой они могут становиться охотниками, понимаешь? Загонять врага, бить его исподтишка, охотиться. Пан или пропал, бой до первой крови, жребий брошен, тру-ля-ля!..

Тут качалка с печальным треском ударилась об угол камина и заставила Капышинского умерить энтузиазм.

Мы сидели в каминном зале вдвоем, ели мороженое из пластиковой банки и ждали полуночи. Все, кроме нас, были «в полях» – инструктировали наблюдателей, которые в воскресенье разбегутся по избирательным участкам, отрабатывали схемы подкупа избирателей, перепроверяли договоры и финансовые отчеты, а Гарик с Андресом в штабе третий раз корректировали результат соцопроса, чтобы он выглядел для Кремля оптимистичнее. Судя по тому, как тщательно они его выписывают, нас ждет очередной фокус-покус.

Ваську я не видела уже полтора дня, с того момента, как Перцель увез ее в романтическую заснеженную избушку. Ключи от избушки любезно предоставил губернатор, и все новости от Васьки исчерпывались смс-кой о том, что в избушке есть баня, зимний сад и личный повар.

Я не видела и не слышала Курочкина уже четверо полных суток и еще несколько часов. Конечно, я еще не сошла с ума, чтобы считать часы. И минуты. Может, он все четыре дня провел на закрытых совещаниях. Без мобильного телефона. Телефон разрядился. Разбился или потерялся. Или Курочкин связан в подвале, или его сбила машина – удар, колеса, секунда и – кровавая лужа на асфальте...

– Конечно, Дашка, ты можешь возразить, что только в России политика реализует архаические модели! Но давай экстраполируем... – бормотал Капа.

...Или Курочкин хочет дать понять, что наши отношения заканчиваются вместе с выборами? Что я не имею права знать, где он находится? Но его губы, слова... Хотя что слова... Слова – это одиночество. Даже если он позвонит, не возьму трубку. Возьму. И буду разговаривать, как с кремлевским куратором. Впрочем, о чем мне говорить с кремлевским куратором? Тогда не возьму.

– То есть упрощенно можно сказать, что люди, которые идут в политику, платят деньги за то, чтобы поиграть по правилам дикого леса. Этим можно объяснить весь видимый абсурд!

– Все, Капа, уже полночь, я иду спать. Финита бля комедия.

– Дарья, ты что? – наконец сообразил Капышинский. – Ты как будто не в духе?

– У меня кризис романтики.

– Чушь. Кризис может быть творческий, а от романтики бывает только триппер.

Ну как, как мне работать с такими людьми?

И в этот момент телефон запел песню «Мы к вам заехали на час!» Звонок для самых близких людей – в глазах на секунду потемнело, и мир как будто провалился, хотя это совсем не обязательно Курочкин, это может быть мама, Васька, кто угодно... черт, Митя.

– Подтвердилась моя теория! – возбужденно заорал он. – Вот смотри, читаю в Интернете: анальный секс активизирует работу мозга! Группа врачей из Румынии проводила эксперимент целый месяц, результаты сенсационные!

– Мить, это же Интернет! Еще и румыны какие-то сомнительные...

– Ты что, не веришь братьям-славянам?! – оскорбился он.

– С каких это пор смесь цыган и внебрачных детей римских легионеров стала нам братьями?..

Митя бросил трубку. Финал кампании – сложное время. В отношениях с друзьями и коллегами появляется надрыв, все становятся хрупкими, как карамель, и невозможно обидчивыми.

Я поднялась в комнату и села рисовать иероглифы кисточкой. Это благородное и успокоительное занятие мне подсказал Гарик еще полгода назад. Как известно, иероглиф пишется не как попало – он рисуется строго сверху вниз, сначала вертикальные линии, потом горизонтальные. К тому же для него нужна только одна краска – черная, и только одна кисточка. В общем, я сидела и рисовала иероглиф «Истинная победа» или что-то вроде этого, когда ввалились безрадостные Гарик с Андресом.

– У нас полудохлые шансы даже без Погодина, – с некоторой растерянностью сообщил Андрес. – Я пересчитывал три раза, чертил графики вероятностей. Этот проходимец Биронов прет вверх! Пока еще не догнал нас, но мы же посчитали тех, кто определился... А раз такой хаос, половина определится в воскресенье прямо на участке. У нас электобилити выше, чем у Биронова...

– Не умничай, по-человечески скажи.

– Я же говорил, для женщин любые слова умные. Ну, больше народу уверено, что мы можем победить. Но это, как всегда, палка о двух концах. Раз уверены – значит, будут вести себя пассивно. Могут все воскресенье дома просидеть. Короче, если мы встряхнем свой электорат, то выигрываем.

Гарик доедал талое мороженое из банки и молчал со значением.

– И что, ты думаешь, мы будем сейчас делать? – подозрительно ласково спросил он наконец.

– Спать пойдем?