Долго еще Генриетта стояла вот так, просто, завороженная увиденным. Через какое-то время она словно сбросила с себя сеть оцепенения и шагнула навстречу чуду. Но не успела она даже и шагу ступит, как почувствовала, словно ударилась о невидимую стену. Какой-то незримый заслон помешал ей. Что-то отбросило ее, не давая продолжить путь. Она в недоумении оглянулась. Странно как-то. Попасть сюда она смогла, а ступить на территорию ей не дано было? Но удивляться было глупо. Уже только одно то, что она сюда попала, было страннее странного. Так чего же она ожидала: что теперь врата сами пред нею откроются, приглашая ее войти? Как бы не так. Но Генриетте было не впервой преодолевать превратности судьбы, поэтому она просто начала ждать. Ждать и всматриваться в глубь садов, пытаясь понять… Понять что? Да, наверное, многое. Например, как она могла сюда попасть? Как здесь все обустроено? Кто здесь живет? Почему? Зачем? И почему никто ее не замечает? Она поглубже вдохнула. Воздух здесь был чистым и еще каким-то особенным. Она подняла голову, всматриваясь в слегка затученое, но голубоглазое небо. Потом ее взор обратился к солнцу. Даже эти природные вещи здесь были какими-то иными. Она вдруг почувствовала, что совсем не испытывает голод, хотя уже довольно давно его утоляла. Какой-то специфический состав природных компонентов разрешал вампирам здесь не чувствовать жажды. Здесь вампир мог жить без необходимой ему пищи и при этом чувствовать себя нормально. Ну, а о солнце и говорить-то было нечего. Сперва, после того, как вампиры взбунтовались, они еще долгое время страдали от солнечного коварства. У одних появлялись от него ожоги, у других ухудшалось зрение, третьи впадали в депрессию и сами себя сжигали. Были и такие, которые светились на солнце и мерцали всеми переливами радуги. Разные вампиры по-разному реагировали на солнце. Но со временем, захватывая все новые средства и увеличивая свои возможности и познания в исследованиях в разных сферах, они наконец-то нашли необходимое противоядие. На протяжении долгих столетий они и их преемники глотали всевозможные смеси, и вот в конечном итоге сегодня их страх перед солнцем, как и их немощь перед ним, уже канули в лету. Теперь вампир на солнце не испытывал никаких неудобств. Разве, что отвращение к нему осталось все же у большинства кровососов. Все-таки, это был не их мир, не их стихия. Сосуществовать с солнцем они могли. Но радоваться ему были не обязаны. Но не все так к этому относились. Лишь большинство. Генриетта же принадлежала к той горстке вампиров, которые хотели еще радоваться стихийным проявлениям настоящей жизни. Может быть, им это и напоминало жизнь, о которой они так тосковали, а может, они просто хотели во всем видеть позитив, на каждом шагу доказывая, что напрасно из них сделали кровопийц и отобрали радость жизни.

Как бы там ни было, сейчас Генриетта наслаждалась. Конечно же, в той мере, в какой это подвластно вампиру, но все же наслаждалась. Такой букет чувств, ощущений и красок она уже давно не встречала в том, верхнем мире. Этот мир она решила звать просто: подземным. Уйдя в себя и слушая музыкальное пение пернатых, улавливая легкие ароматы пьянящих растений, она не заметила, как невдалеке показались сначала очертания человеческой фигуры, а вскоре и сам ее обладатель. Она отпрянула. Но человек, казалось, не совсем понимал, кто перед ним (а может, он и не умел распознавать, во что, правда, верилось с трудом). Он дружелюбно помахал рукой. Правда, от зоркого взгляда Генриетты не укрылось его удивление. Вампирский голод хоть и не давал о себе знать, однако, некоторые остальные способности нежити у нее сохранились. Но, поскольку убегать и так было некуда, повсюду окружала вода, Генриетта решила поддержать навязываемые правила игры. Она улыбнулась в ответ. Незнакомец подошел совсем близко.

– Здравствуй, - произнес он на славянском языке. Для вампиров не существовало незнания, а потому Генриетта непринужденно ответила ему на предложенном языке.

– И тебе не болеть.
– Он улыбнулся.

– А почему ты там стоишь? Кто ты? Я тебя раньше здесь не видел. Ты новенькая?

“Черт, сколько вопросов сразу. Да и что ему ответить?”

– Меня зовут Генриетта, а тебя?

– Меня - Андрей, но все меня почему-то зовут сокращенно просто Рей. Ты не полностью ответила на мой вопрос. Как ты здесь оказалась?
– напряженная работа мысли вызвала у Генриетты на лбу несколько едва заметных морщин. Но отвечать она не спешила. Да и что она ему скажет? Что она вампир? То, что он человек и что здесь больше нет вампиров, она чувствовала слишком отчетливо, чтобы ошибиться.

– А давай сначала ты немного расскажешь о себе, чтобы я могла сориентироваться, как мне лучше объяснить цель моего визита.
– Рей улыбнулся. Вообще-то она не ждала, что он наивно расскажет ей все о себе и своей жизни. Она просто пыталась выиграть время. За эти мгновения она пыталась в спешке придумать какое-то более или менее сносное объяснение своего пребывания здесь. А еще, ведь, надо было объяснить, почему она не может проникнуть на территорию дворца. И как ей отсюда выбраться. Казалось, у нее сейчас закружиться голова. Наверное, от свежего воздуха. И не в первый раз за последние минуты. Д-да… Вот это ситуация… Или как любят повторять азартные игроки: “вот это комбинация!”.

А он тем временем рассматривал Генриетту в упор, безо всякого стыда. Рассматривал и улыбался. Что ж, она решила принять правила, предложенные собеседником, и тоже уставилось на него, быстро и ловко подмечая все нюансы и недочеты, которые могли бы ускользнуть от любого, но только не от заинтересованного вампира. По ее мнению, его семнадцатилетнее лицо не было ни красивым, ни отталкивающим. Обычное юношеское лицо с мальчишеской улыбкой. Раскосые глаза, светлые брови и волосы цвета блонда. На щеках играл легкий румянец - признак здоровья в молодом теле. Но была у него одна странность: цвет его глаз. Один глаз был синего цвета - такого цвета бывает очень холодное открытое море. А цвет второго напоминал темный фундук. Генриетта на миг заглянула в эти, казалось, совершенно разные глаза, и у нее вновь закружилась голова. Да что ж это такое! В который раз! Что здесь не так?! И тут она поняла. После того, как почувствовала, словно из глаз незнакомца пришла информация о том, что он ее судьба. Это место давало скрытое знание. Да, конечно! Она слышала о таком, когда-то, будучи еще человеком, но не верила в правдивость такой странности. А ведь неспроста появились такие легенды. Оказывается, не беспочвенными были рассказы бабок, которые пели колыбельные свои внукам, и в стихи песен вкладывали, то, что хоть и было каким-то невообразимым образом им известно, но оставалось предметом грусти и непостижимости. Она смутилась. Интересно, он тоже чувствовал эту неуловимую, но предсказанную связь между ними в будущем? Каково же было удивление Генриетты, когда молодой человек, тихонько хихикнув, начал излагать свою историю. Да, приехали. Вот это мирок. А парень тем временем поведал следующее.

– То, что меня зовут Рей, это я уже сказал. Но кто я, как здесь оказался - этого я не знаю. То, что известно мне, так это то, что я здесь родился, моя мать умерла при родах, отца не было. Родных у меня нет. Но обо мне хорошо заботятся. У нас здесь свой мир. Что-то вроде небольшого поселка. Все всех знают, живут в согласии. Все счастливы. У меня куча прислуги. Я делаю, что хочу. У нас здесь настоящий коммунизм. Вот дядя Ленин был бы рад!
– он громко захохотал. Генриетта подняла бровь от удивления. Рей успокоился.

– А что ты думаешь, что раз я живу в каком-то неизвестном месте, так у меня уже и Интернета нет?! Нет, у меня есть доступ к сети, и я довольно образованный молодой человек.
– Тут он поник.

– Что-то случилось?
– она не успела даже понять как, но в ее вопросе прозвучало участие. Он поднял голову, и Генриетта отшатнулась. Его глаза расплылись, радужные оболочки почернели, и она почувствовала, как все его тело напряглось, словно струна. Другой этого бы даже не ощутил, но Генриетта была вампиром, и она почувствовала безудержную ярость в этом человеке, ярость, могущую сокрушить стотысячное войско любого противника, если у того хватило бы глупости в такой момент стать у Рея на пути. Но это состояние овладело им лишь на мгновение. Генриетта почувствовала, как к нему возвращается обычное настроение. Он посмотрел на нее теперь уже серьезным и долгим взглядом. Генриетта его выдержала. Тогда он заговорил уже другим, четким голосом, продолжая сверлить ее разными, но довольно проницательными глазами.

– Я же не дурак. И как я уже сказал, у меня есть Интернет. Я уже очень давно (а времени у меня, уж поверь, вдоволь) пытаюсь определить, где же я нахожусь, в каком океане расположен мой дом-остров. И знаешь, все безуспешно. Есть еще кое-что. Я многое знаю об окружающем мире, но не могу с ним контактировать, даже через сеть. Все мои попытки ударяются о глухую стену. Более того, я уже не раз пытался отсюда бежать, но безуспешно. Я здесь словно узник. И хотя у нас здесь настоящий социализм, чувствую я себя так, словно птичка в золотой клетке. Я ничего не понимаю, никто не может или не хочет мне ничего объяснять. Но мне это уже начинает надоедать. Я уже начинаю чувствовать всеми фибрами души, что близится час моего освобождения отсюда. Не могу только понять, как это случится и, что самое главное, когда. Я больше не хочу быть чьей-то подопытной крысой.
– Его глаза вновь блеснули злым огнем.