– Послушай, кстати, как тебя зовут?

– Генриетта.

– Так вот, Генриетта, ты - первая, кого я встретил за пределами острова, ты стоишь сейчас во внешнем мире, по моим представлениям, а значит, ты сейчас для меня единственная спасительная соломинка. Как ты сюда попала? Кто ты? И как мне отсюда выбраться? Умоляю тебя, помоги мне.
– Генриетта мотнула головой.

– Моя история очень странная, и ты вряд ли сталкивался с чем-то подобным ранее. А вот насчет того, как тебе отсюда выбраться, я, право же, понятия не имею. Мы с тобой сейчас находимся на противоположных полюсах: я попала сюда потому, что очень хочу попасть туда, где сейчас ты, а ты, по-видимому, хочешь перенестись в мой мир. Но я, можешь не сомневаться в моей откровенности, не знаю ни того, как я сюда попала, ни того, как отсюда выбраться.
– Рей застонал.

– Но как-то же ты сюда попала! Значит, есть какая-то дорога сюда, а значит и отсюда.

– Ну, вообще-то да. Но как ты можешь заметить, я все еще не могу проникнуть на территорию, на которой находишься ты, а ты не можешь перейти на мою сторону. Вот головоломка.
– Генриетта продолжала.

– Слушай, а у тебя нету такого чувства, словно бы знание чего-то само вкладывается тебе в голову? Раньше со мной такого не было, но, попав сюда, я уже несколько раз почувствовала то, что сперва для меня стояло под знаком вопроса.
– Рей горько усмехнулся.

– Странная ты какая-то. Слушай, в моей жизни не бывает ничего странного. Складывается такое впечатление, что в моем будущем все уже давно переопределено, как-то даже жить неинтересно.
– Генриетта вдруг подумала, что это знание связано с ее сущностью, с тем, что она вампир. Но она тотчас же отмела эту мысль. И тут вновь почувствовала, словно кто-то вкладывает это знание в ее мозг, стоит ей только о чем-то задуматься. И она задумалась: как ей войти, или же Рею выбраться? Ответ пришел сам собой.

– Эй!
– Генриетта аж вскрикнула.
– Кажется, я знаю, что надо делать.
– Рей скептически ухмыльнулся.

– Что на ходу придумала? Или же я ошибся, и ты вовсе не моя спасительница?
– она удивилась.

– Скажи, а почему ты решил, что я должна тебя спасти?

– Ой, только не надо. Ты думаешь, только женщины ждут принца на белом коне, чтобы сбежать из дома? Как бы не так! Я тоже жду свою любовь, единственную, неповторимую, которая вытащит меня из этого замкнутого круга.
– Он захихикал.

– Но если честно, - Рей посерьезнел, - у меня появилось такое ощущение тотчас же, как я тебя увидел. Может, это что-то из той области, о чем ты только что мне говорила: знание само появляется, из ниоткуда, просто приходит и все.

– Хорошо, оставим это на потом. Чувствую, что мы еще успеем это обсудить. И не смотри на меня так. Я это просто знаю.

– Хорошо.
– Рей не пререкался. Он чувствовал что-то похожее.

– А что будем делать сейчас?
– в нем чувствовалось нетерпение. Странно, возможно, но и Генриетте хотелось поскорее что-нибудь предпринять, и, что уж тут душой кривить, желание Рея выбраться ее сейчас почему-то мало волновало. Ее желание проникнуть внутрь (о, сколько десятилетий она об этом грезила!) превышало все остальные стремления. Ну, было бы странно, если бы в вампире вдруг проснулся альтруизм. Даже в таком, каким была Генриетта. Нет, желание вампира всегда превыше всего. А потому она решила отмахнуться от мыслей о проблемах, стоявшего перед ней человека, и решить свою задачу. Она зажмурилась, пытаясь понять, как бы это сделать. И вновь то же чувство, сродни предыдущим, как будто бы извлеченное из недр ее сознания, перекочевало в ее сознание. Генриетта улыбнулась. Ну, конечно же! Все так просто! Надо всего лишь взяться за руки! Но тут, свойственная вампирам, сверхосторожность заставила ее одернуть уже вытянутую руку. Сомнения сами закрались в ее мозг. А что если таким образом она просто поможет ему выбраться? А сама так и останется за бортом? Черт! Вот так дилемма. И вновь то же самое. Озарение какое-то, блин! Она словно услышала ответ. И приняла его. У нее появилось ощущение, словно час Рея на выход еще просто не пришел.

– Но он придет, не волнуйся, - как будто бы голос внутри нее шептал ей, что и как должно свершиться. И она устала сопротивляться. Странно, вампиры не чувствуют усталости. Хотя и спят, время от времени, - это помогает сохранить гладкую кожу. Как бы там ни было, а столетия, волей-неволей, накладывают определенный отпечаток на внешний облик даже вампиров. Генриетта решила уже ничему не удивляться, а отдаться полностью на милость кого-то или чего-то, что в данный момент управляло ею и ее действиями. К странностям пора привыкать. Она улыбнулась, и вновь протянула руку навстречу Рею.

– Возьми меня за руку.

– Зачем?

– Это поможет мне проникнуть к тебе.

– Почему я должен тебе доверять? А вдруг ты явилась сюда, чтобы меня убить?
– он отпрянул. Генриетта захохотала.

– Ну, ты даешь! Я думала, ты уже на все готов, чтобы только изменить твое жалкое и скучное пребывание здесь.
– Она продолжала улыбаться.

– Брось, спроси себя, так ли это.
– Он даже не успел подумать, как успокоение само словно начало разливаться по его телу.

– Да, ты права. Честно говоря, сколько себя помню, еще никогда не чувствовал ничего подобного.

– Ну, откровенность за откровенность: я тоже.

– Ладно, я согласен.
– И Рей протянул ей руку. Их руки встретились. Какое-то странное тепло овладело обоими. Он почувствовал тепло, и мозг, получив от тела сигнал, о том, что это тепло, расценил его, как положительную эмоцию. Естественно, основываясь не предыдущем опыте. Каково же было удивление Генриетты, когда и она его почувствовала: несмотря даже на то, что вампиры могли находиться в теплых помещениях или же под солнцем, они ничего не чувствовали. Вопреки заблуждению о том, что вампиры “хладные”, температура их тела всегда оставалась на уровне 36 градусов ровно. То есть, всего лишь на доли десятых меньше, чем у обычных людей. И не изменялась ни при каких условиях. Это практически не выделяло их из общей массы людей и древних, у которых температура тела была одинаковой.