– Ладно, Кьяра, я пойду с тобой.

– Ура!
– подруга оживилась.
– Я уже успела сделать ключ к ее двери, пока ты отсыпалась. Слушай… - Однако, я предостерегающе подняла руку, тем самым, обрывая пылкую речь на полуслове.

– Только обещай мне, что ничего нехорошего мы делать не будем. Лишь взглянем и все. И если обнаружится какой-то компромат, то обещай, что не будешь им шантажировать свою сестру.
– Уф, последнее, наверное, было чересчур, однако я плохо контролировала эмоции, а потому вслух, облеченные в слова, неслись все мои мысли. Я за ними попросту не успевала.

– Вот уж не думала, что ты обо мне так плохо думаешь, - вновь обиделась Кьяра. Да что ж такое-то, все-то она обижается!.. Однако спустя мгновение подруга вновь заулыбалась.

– Слушай, Саша, это я виновата в том, что ты так начала воспринимать меня и мои отношения с Афиной. На самом деле, сколько бы мы не ругались, не ссорились и даже не дрались, мы все равно остаемся сестрами. И поверь, я очень сильно люблю Афину, а потому не смогла бы причинить ей какой-то, тем более, умышленный вред. Что уж греха таить, меня просто снедает женское любопытство. Знаю, что это не очень хорошо, но сдержаться не могу.
– Кьяра примирительно улыбнулась.

– Ну что? За дело?
– я утвердительно кивнула, и мы, расплатившись, выпорхнули на улицу, уже залитую почти да краев вечерним прохладным воздухом.

Едва мы успели переступить порог дома, как практически столкнулись с Афиной лицом к лицу.

– А-а, - протянула она.
– А вот и вы. Еще не надоело шляться по магазинам и барам, каждый день, прозябая в объятиях пустых развлечений?
– эти слова Афина произносила прямо перед самым носом у Кьяры, презрительно поглядывая на старшую сестру.

– Послушай, Афина, - несколько некстати вклинилась я в разговор. Девушка повернулась в мою сторону, на ходу смягчая выражение лица. Мне даже как-то неловко стало. Хотя я понимала, что часть этого добродушия по отношению ко мне, скорей всего, связано с извечным желанием позлить сестру.

– Дело в том, что я не смогу сегодня пойти с тобой в фитнесс-центр. У меня утром пошла кровь носом. Ничего страшного, - все более поспешно произносила я и импровизированное объяснение.
– Иногда со мной такое случается. Я, правда, очень хотела пойти. Но после утреннего инцидента немного опасаюсь, чтобы чего-то посерьезнее не случилось.
– Черт, как же я ненавижу врать. Даже если всего лишь маленькая ложь, даже если это во благо, даже если… Словом, всегда. Я всегда предпочитала поступать так, как говорил Марк Твен: “Говори правду, тогда не придется ничего запоминать”. Как-то так. Посему в тот момент я так молящее поглядывала на Афину, что та, очевидно, поверив мне, кивнула в знак согласия:

– Хорошо, конечно, поправляйся. У нас еще будет шанс сходить.
– После чего, резким движением поворачиваясь к старшой сестре, несколько изменившимся тоном добавила:

– Думаю излишне спрашивать тебя, пойдешь ли ты со мной, - не дожидаясь реакции от Кьяры (которая в эти мгновения была верхом терпеливости, учитывая ею задуманное), Афина быстро пересекла лужайку, раскинувшуюся у парадного входа, и скрылась в пелене вечерней прохлады.

– Ну вот, она будет отсутствовать минимум два часа, так что у нас будет достаточно времени, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на секреты моей сестры.
– Многозначительно подмигнула мне Кьяра.

– Знаешь, - почти шепотом продолжала воодушевленно болтать она.
– Я уже столько времени хочу это сделать, что у меня сейчас даже дыхание перехватывает как в преддверии чего-то особенного. Знаю, что глупо, что ничего такого там мы не увидим, но все же. Хотя, пожалуй, что-то эдакое, думаю, там должно быть, иначе, зачем бы ей так тщательно охранять свой покой? Вон, даже замок на дверь себе поставила! Ну не слишком ли! Она очень сильно изменилась после той поездки в Австралию. Очень. Вот я и думаю, что если у нее там какие-то “Капричосы”, как у Франсиско Гойи?
– Кьяра тихонько захихикала, сдерживая свою резвую натуру, чтобы вихрем не взлететь на второй этаж. Ровным шагом, пересекая ступеньку за ступенькой, она продолжала строить догадки.

– Хоть он и был гениальным художником, однако ту серию его офортов (аквафорте) “Капричос” - сатиру на политические, социальные и религиозные порядки его времени - даже нам, его соратникам, надо еще уметь понять.

– Получается, Гойя тоже был древним?
– невольно изумилась я. Ну, надо же, сколько еще интересных вещей обычным смертным неведомо.

– Ну конечно! А как же еще?
– не менее удивленно ответствовала Кьяра. Для нее такие вещи были сами собой разумеющимися.

– И жил, получается, тоже дольше других людей?
– продолжала я интересоваться.

– Ага. Только вот это долголетие часто играет с настоящими гениями злую шутку. Ты думаешь, почему их творчество всегда рано или поздно пересекает та грань, за которой они и начинают творить свои шедевры в стилях кубизма, сюрреализма и им подобных?! Вот и у Гойи случился срыв (наверное, когда ему уже минуло сто лет. Как правило, такое происходит не раньше). Начинал же он нормально, как обычные люди: рисунки углем, после красками, маслом. Незамысловатые сюжеты, чаще связанные с обыденной жизнью. Часть того, что позволяет заработать (а порой и до этого не доработаться) на пропитание. А потом, видела, как его понесло-то?