– Диабетом? – ужаснулась Алла.

– А может, астмой, – смилостивилась Гелена. – Эх, не хотела я этой девочке помогать, как в воду тогда глядела, что бедой окончится. Белая магия – это ведь такое дело: обещания свои надо выполнять, и обеты данные тоже, и не откладывать на потом, когда петух жареный клюнет, а в срок. И обеты-то не сложные, вот что обидно-то! Эх, бедная Машка. И свою душу сгубила, и… И ни за что теперь дитенку ее такая мука будет…

У Гелены на глаза навернулись слезы. У Алки тоже.

– И ты, милая моя Аллочка, навек учти: никто тебя насильно ничего обещать не заставляет. Если чувствуешь, что не сможешь какое обещание сдержать, то не давай. А уж коли дала – держи слово. Такие вот правила.

Алла с правилами была согласна. Тем более что пока она никаких невыполнимых обещаний Гелене и ее гениям не давала.

– Гелена, а у меня дети будут?

– Будут, – коротко кивнула магиня. – А коли не будут, дорогу ты теперь ко мне знаешь. Кстати, одному из гениев ты о-очень приглянулась, кажется, у тебя теперь есть мощный покровитель. Но кто – пока секрет!

Дело близилось к полуночи. Гелена предложила уставшей от впечатлений девушке легкий ужин с красным вином, но сама есть не стала, объяснив это тем, что ей еще проводить с Алкой обряд очищения, а правильно сделать это можно только на пустой желудок.

Обряд отнял у Аллы около часа времени и десяти тысяч рублей: восемь – за свечи и две – за особые масла, помогающие энергии цзы пройти через чакру кулини или кудалини – Алка не запомнила. Но четко она запомнила самые главные слова Гелены, сказанные на прощанье, уже глубокой ночью:

– Волею тринадцати всемогущих гениев исполнится твое желание в срок, равный семи часам, или семи дням, или семи неделям, или – самое большее – семи месяцам (но месяцам – это вряд ли). И помни, что ты дала два обещания силам света: никому никогда не рассказывать о том, что тут было, и как только желание твое исполнится, в семидневный срок омыть маслом светлой памяти воспоминание о душе, ушедшей в небо по твоему желанию.

Разумеется, таинство процесса омывания воспоминания Гелена брала на себя. Алке предстояло только оплатить стоимость особого масла, – к сожалению, стоило оно безумно дорого: десять тысяч евро. Но, во-первых, этого требовали гении, а ведь с ними спорить бесполезно. Во-вторых, совершить этот ритуал было нужно не сейчас, а только через неопределенное время, когда и если бабка преставится. А в-третьих, разве может стоить дешевле уникальное масло, добытое из мумий скарабеев времен первых египетских фараонов?

Частный военный аэродром встретил Макса и Аркашу по кличке Стеллз проливным дождем. Стеллз почему-то не стал парковаться поближе к длинному двухэтажному дому, построенному явно еще в советские времена и слегка облагороженному не так давно. Он также не заехал под маскировочный навес справа от «казармы», под которым уже стояли отчаянно заляпанный глиной внедорожник и гламурно оттюнингованная легким намеком на бирюзовую волну светлая спортивка. Стеллз неожиданно тормознул прямо посреди забетонированной площадки с небритой порослью одуванчико-подорожников, бросил джип метров аж за десять до крыльца. Тормознул и выругался ни с того ни с сего. Странный он типус…

Макс вылез первым. Поднял воротник, превратив ладонь в козырек, посмотрел в небо. В том, что на «МиГе» полетать не получится, он был почти уверен. Зря ехал. Как бы не превратилась эта поездка в «особенности национальной авиации»…

Стеллз и дядя Дима, один из охранников, которого они подхватили на въезде на территорию, под дождь не вылезали. То ли звонили кому, то ли ждали звонка. Макс старательно обошел маленькую лужу, угодив в большую, остановился и огляделся. Самолетами в округе и не пахло.