Шрифт:
— Мы же подарки решили вручить на пионерском сборе, — сказал Петя по-русски.
Один из мальчиков, уже передавший свои подарки, виновато кашлянул и сказал, оправдываясь:
— Да это Эттай начал, а мы за ним — опоздать боялись.
— Эттай часто так поступает, он совсем неорганизованный, — нахмурился Петя.
Чочой во все глаза смотрел на белолицего мальчика. Он не понимал, о чем говорит Петя, но ему было ясно, что тот чем-то недоволен. Вскоре у него мелькнула мысль: «Однако, белолицый сердится, что мне принесли подарки!» Бросив взгляд на кучу подарков, Чочой заговорил быстро, возбужденно:
— Зачем мне столько подарков? Не надо мне столько подарков! Заберите их! Что я, мистер Кэмби, что ли? Что я, шаман Мэнгылю, что ли? Зачем мне столько вещей иметь? Я понимаю, почему это ему не нравится... — Чочой показал глазами на Петю и отошел от стола, на котором лежали подарки.
Петя с укором глянул на Кэукая, как бы говоря: вот видишь, как скверно получается!
Кэукай вспылил.
— Нет, это никуда не годится! — почти закричал он. — У Эттая голова хуже, чем у нерпы. Мысли в голове, как снег, — куда ветер подует, туда и летят.
В комнату ввалился запыхавшийся Эттай. В руках у него был новенький аркан. По своей душевной доброте, он решил, что еще мало сделал подарков Чочою, что он зря не отдал ему свой аркан, тогда как все ребята знают, что это у него самая лучшая вещь.
— Скажи, как это называется? — обратился к нему Кэукай. — Ты почему решил сам Чочою подарки вручать, а?
Эттай часто-часто заморгал глазами, виновато опустил голову.
— Знаешь, Эттай, — не выдержал Петя, — ты своим поступком как бы сказал: «Я самый лучший! Я первый подарки вручил, а все остальные ребята куда хуже меня...»
Эттай низко опустил голову. Он не мог не признать Петины слова справедливыми. Сделав усилие над собой, он сказал, прямо и честно глядя Пете в глаза:
— Ты правду говоришь. Получается действительно так... Но я не хотел этого, совсем не хотел этого...
Всем своим видом Эттай, казалось, говорил: всегда у меня получается как-то наоборот — хочу, чтобы хорошо было, а получается плохо. Усиленно вращая, по своей привычке, носком растоптанного торбаза, он смущенно сопел, не решаясь поднять глаза на друзей.
Чочой изо всех сил старался понять суть разговора между Эттаем и Петей.
— Ладно, кончим об этом, — наконец примирительно сказал Петя. — Ну, а раз уж так получилось, то нам тоже надо будет сейчас отдать свои подарки. Как ты думаешь, Кэукай?
Все облегченно вздохнули: несмотря на свою обиду, Петя высказал Эттаю все, что думал; он предложил самый хороший выход из затруднительного положения. Теперь дело оставалось за Кэукаем, авторитет которого для ребят был не меньшим, чем авторитет Пети.
Кэукай не торопился. В эту минуту он серьезностью и строгостью напоминал своего отца, Таграта.
— Хорошо, что у тебя душа честная, — наконец сказал он, окидывая Эттая все еще сердитым взглядом. Но вдруг, блеснув озорно глазами, слегка щелкнул Эттая по носу и добавил: — Вот посмотришь, какие мы с Петей дадим Чочою подарки! У тебя от зависти глаза на лоб вылезут...
Сразу всем стало весело. Кто-то из мальчиков, подражая Кэукаю, щелкнул Эттая по макушке. Тот почесал ушибленное место, медленно повернулся и неуловимым движением рук набросил на обидчика аркан. Еще минута — и началась бы увлекательнейшая свалка, но кто-то вспомнил, что они находятся в комнате.
Подарки Кэукая и Пети были действительно великолепны. Кэукай вручил Чочою свои новенькие коньки-снегурочки, а Петя — спортивные лыжи. Чочой смотрел на эти подарки и, казалось, не верил своим глазам. «Коньки! Лыжи! Точно такие же, как я видел у Адольфа и Дэвида!» —думал он. Совсем недавно для него было мечтой просто постоять на таких лыжах, а теперь!..
Чочой сделал попытку примерить коньки прямо здесь, в комнате, но в это время дверь отворилась, и на пороге показался еще один мальчик с акыном в руках, собранным для броска.
— Тавыль пришел! — изумленно воскликнул кто-то.
Тавыль подошел к Чочою:
— Возьми от меня подарок, от чистого сердца возьми! Нерпу стрелять будешь — этим акыном на берег ее вытаскивать будешь...
Чочой взял в руки акын и с благодарностью посмотрел на мальчика. Но тот же голос, только уже громче, воскликнул:
— Послушай, Тавыль, так твой же отец...
Эттай подбежал к говорившему мальчику и бесцеремонно закрыл рукой его рот. Зачем тот вздумал припоминать Тавылю прошлое его отца?