— Мне не хочется уезжать отсюда. Никогда.

Кэтлин щекой почувствовала, что он улыбается.

— Тогда тебе придется объясняться со Стернами.

— Странно, что этого до сих пор не случилось. Как ты думаешь, почему они не приехали на уик-энд?

— Может быть, им здесь не нравится так, как нам.

— Тогда я попрошу бабушку купить этот дом.

— А она сможет?

— Купить его? Конечно. Только вот захочет ли? Наверное, такого не случится до самой моей смерти. Чтобы не испортить меня. Она не устает повторять, что собирается оставить все свои деньги дому ветеранов сцены или еще какому-то заведению в этом роде, чтобы у меня и мысли не было, что я могу рассчитывать на них. Моя бабушка из тех, кто привык сам зашнуровывать себе ботинки.

— И тебе тоже?

— Бабушка-то? Боже, конечно нет.

Эм Джи немного помолчал, перебирая ее волосы.

— Ты и правда такая богатая?

— Правда.

— Слуги и все такое?

— Совсем не «все такое». Бабушка приучила меня обходиться без слуг. Это входило в ее систему воспитания. У нас есть только Декстер, единственный помощник по дому. Мне кажется, он был всегда, как и наш дом. А почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. По-моему, до сих пор я ни разу не встречал богатого человека, который мне понравился. Если хорошенько вспомнить, то каждое знакомство с богачом заканчивалось тем, что я его арестовывал за торговлю наркотиками.

— Тебе нужно поближе пообщаться с другими богачами.

Он усмехнулся.

— Похоже, как раз этим я сейчас и занимаюсь.

— А твои богачи, они действительно живут так, как показано во всех этих криминальных сериалах? — поинтересовалась она.

Эм Джи ответил ей, не в силах скрыть своего недоумения.

— Что за-любопытство? Разве ты живешь по-другому?

— Никогда я не жила так, как они. Это не по-христиански. Все дело в том, что когда имеешь много денег, можно позволить себе быть просто самим собой. И никому ничего не надо доказывать.

— Снова из репертуара бабушки. Кэтлин кивнула.

— Да. Она одна из последних великих шотландских миллионеров.

Тобин только помотал головой.

— Черт побери… Может, в конце концов она мне понравится.

— Надеюсь, не только для виду и из корыстных намерений.

Он придвинулся ближе, наслаждаясь словесной игрой.

— Там посмотрим.

— Если бы у тебя было много денег, что бы ты с ними сделал?

— Для начала купил бы обалденный музыкальный центр и все записи Джимми Дина.

Она мечтательно улыбнулась.

— А потом?

Эм Джи надолго задумался, поглаживая ее волосы. Его движения были нежны и бережны.

— Не знаю, — наконец признался он. — Несколько раз бывало так, что мне хотелось все оставить, вернуться и закончить университет.

— Закончить? — переспросила она и вспомнила бледную татуировку на его руке. — Ты что, бросил университет и пошел служить на флот?

— Да. После первого курса медицинского был флот, а потом Агентство по борьбе с наркотиками.

Эти слова заставили Кэтлин запрокинуть голову и внимательно вглядеться в его смеющиеся глаза.

— Медицинский факультет? — удивленно протянула она. — Ты собирался стать врачом?

— Должно быть, меня всегда привлекали вопросы жизни и смерти. А кончил я игрушками вроде пистолетов и подслушивающих устройств.

Кэтлин серьезно посмотрела на него.

— Ну что ж, ты не можешь отрицать, что медицинская подготовка, пусть и начальная, тебе пригодилась.

Она положила голову ему на плечо, рука спокойно лежала у него на животе. Как много она теперь знала о его теле и как мало о нем самом. Кэтлин понимала, что должна спросить его. Не обращая внимания на его добродушное подшучивание, должна задать действительно важные вопросы. Должна узнать, как он представляет свое будущее, о чем мечтает, на что надеется. Должна раз и навсегда выяснить, что привело его в полицию.

Но если она решится на это, то скорее всего получит не слишком приятные ответы. А ей хотелось просто лежать в его объятиях и наслаждаться восхитительной новизной ощущений. Так что все остальное пусть подождет, когда они вернутся.

Если бы только не это имя, вырвавшееся во сне. Таимое столь глубоко, что Эм Джи никогда не разрешал себе произнести его при дневном свете.

— Эм Джи… — позвала она, закрывая глаза. Заранее зная, что делает глупость.

— Да?

— Кто такая Мария?

Кэтлин почувствовала, как он замер. Отдалился. Ушел в себя, хотя продолжал держать ее в объятиях. Господи… Лучше бы ей не открывать рта. Однако она ждала, не позволяя Эм Джи отодвинуться. Ждала, затаив дыхание.

— Мария была моей женой, — просто сказал он.

И снова в его словах послышался отголосок старой боли, напоминание о прошлой беде.

— Вы развелись? — на всякий случай спросила Кэтлин, чтобы навсегда покончить в этим вопросом.

— Нет, — отозвался Эм Джи. — Она умерла.