Его можно назвать хламом, старьем, но глубинные бомбы имеются на тральщике в достатке. Кружение продолжалось не менее часа, корабли вели опытные капитаны, умевшие уклоняться от подводных атак. Наконец лодка заняла удобную позицию, и три толчка сотрясли корпус субмарины.

Все напряженно считали секунды. Есть! Одна торпеда попала в цель. Огромный язык пламени и дыма поднялся над носовой частью транспорта. Что там сейчас творится? Обреченные люди мечутся по палубам, кочегары торопятся выбраться наверх, чтобы не оказаться в ловушке, капитан судна собирает документы.

Можно было уходить — работа сделана, но молодой капитан подводной лодки медлил. Слишком крупным был транспорт с его ценным грузом, и торпеда угодила не в самое удачное место. Судно тонуло слишком медленно.

–Тральщик приближается, — деликатно напомнили капитану.

Играть в кошки-мышки со старым тральщиком не хотелось, но и уходить, не дождавшись, пока затонет транспорт, тоже нежелательно.

–Торпедируем русских, — отдал команду капитан.

Покончить одним ударом с тральщиком, а затем добить транспорт. И все это как можно быстрее. На обоих судах — и американском и русском — радисты посылают сигналы о помощи, надо торопиться. Но торпеда прошла мимо тральщика. Выпустить еще одну? Жалко. Скорее всего, предстоит потратить одну или две торпеды, чтобы быстрее добить транспорт. С чем тогда продолжать охоту? С одними пушками и двумя-тремя оставшимися торпедами?

Капитан внезапно изменил решение. Не обращая внимания на тральщик, пошел на полном ходу к горящему транспорту, с расстояния мили ударил торпедой в кормовую часть. Есть! Транспорт заваливался на бок, огонь бил из пробоин. Но, увлекшись большим транспортом, капитан недооценил русский тральщик. Пришлось нырять поглубже и сразу глушить двигатель.

Глубинная бомба рванула в стороне, следующие ближе, еще ближе. Лодку встряхивало раз за разом. На несколько минут все затихло, затем акустик доложил, что тральщик возвращается. Глубина в этом месте была небольшая, и бомбы представляли смертельную опасность. Даже если какая-то взорвется под брюхом, неизвестно, выдержит ли корпус.

–Всплытие!

Лучше покончить со старым тральщиком наверху, чем ждать, пока он вывалит в тебя весь боезапас и раздавит, как мышь, каблуком. Преимущество в артиллерии было на стороне подводников. Носовое орудие калибра 88-миллиметров без труда проломит борт и сразу несколько переборок. Зенитный 37-миллиметровый автомат бьет со скоростью полсотни выстрелов в минуту.

Из артиллерийского вооружения тральщика «Алмаз» серьезную опасность для подводной лодки представляла лишь трехдюймовая пушка, а «сорокапятки» в лучшем случае могли сбить перископ или нанести урон палубной команде.

Но как бы стремительно ни выскакивала на поверхность лодка, первые выстрелы оставались за тральщиком. Трехдюймовый снаряд прошел в трех метрах над рубкой. Попал в цель лишь небольшой снаряд калибра 45 миллиметров, выбил фонтан искр и с воем отрикошетил от брони.

Расчет 88-миллиметровки торопить не приходилось, все движения были выверены. Затвор с лязгом подал в ствол тяжелый снаряд. Тральщик снова опередил подводников. Трехдюймовая бронебойная болванка пробила рубку немного ниже люка, удар встряхнул лодку, запахло жженым металлом.

Но ответный выстрел 88-миллиметровки был сокрушительный. Фугасный снаряд разнес капитанскую рубку, в разные стороны полетели скрученные куски металла и человеческих тел. Мгновенно погибли капитан, его помощник и рулевой. Сорвало и переломило надвое спасательную шлюпку, под ее обломками ворочался тяжело раненный матрос.

Немец ошибался, когда говорил, что возле легких зениток топчутся бабы в валенках. Расчеты «сорокапяток» состояли из молодых парней. Они уже схватывались с самолетами противника, а сейчас посылали снаряд за снарядом в огромную стальную тушу.

–Не берет, — пожаловался один из них, в толстом вязаном свитере.

В ту же секунду тяжелый снаряд пробил насквозь корпус тральщика, на выходе образовалась двухметровая дыра. Трехдюймовка на несколько минут замолкла. Немецкий снаряд перекосил щит, ствол опустился, но расчет сумел выправить прицел и врезал бронебойную болванку в лоснящийся корпус. Не пробил его, но вышиб какие-то клепки, повредил электроосвещение. Командир расчета, главстаршина, зло хохотнул, понял, что попадание было удачным.

–Мы тебя допечем! — погрозил он кулаком. — Беглый огонь бронебойными!

–Есть беглый, — весело откликнулся наводчик.

Скорострельные «сорокапятки» посылали снаряды вдвое быстрее, многие попадали в цель, рикошетили, каждый удар отдавался зловещим звоном. Из-под расшатанных клепок сочилась вода.

На мелкие «сорокапятки» немцы внимания не обращали. Орудие главного калибра и зенитный автомат скрестили прицелы на отважной трехдюймовке — она являлась главной угрозой для лодки.