Ольга понимала – еще чуть-чуть, и он начнет ее ненавидеть, поэтому часть ухода сознательно передала нянечке…

Но все равно оставались некие обыденные вещи – и невозможность их делать приводила Сергея в ярость, граничащую с наивысшей точкой отчаяния.

Ночью с него сползло одеяло. Очевидно, он попытался его поднять, потому что Ольга проснулась от громкого стона.

– Сережа, что же ты не позвал меня? – Она подняла тонкое одеяло с пола и накрыла Барышева, заметив в темноте, как он сжал губы, не от боли – от унижающей его беспомощности.

– Оля… – чужим, скрипучим голосом произнес он. – Ты только не обижайся… Уезжай, пожалуйста. Тут есть сиделки – найдется, кому ухаживать.

– Разве сиделка лучше, чем жена?

– Мне неприятно, что ты видишь меня таким. Мне стыдно.

«Может, он прав? – мелькнула неожиданная мысль. – Если бы я оказалась в таком положении, мне было бы легче, если за мной ухаживал бы чужой человек… Он видит во мне женщину, и поэтому не может, не хочет, чтобы я знала унизительные подробности…»

Но ведь она просто рядом, а уходом занимается нянечка!

– Сереж, – Ольга приподнялась на локте и заглянула в его колючие – полные боли, которой нельзя поделиться, – глаза. – Поставь себя на мое место. Ты бы уехал?

Маленькая одинокая слезинка скатилась по его щеке на подушку.

Жалеть нельзя. А не жалеть – невозможно. Ольга надела халат, вышла из номера и пошла к своему единственному в последнее время советчику – к морю.

Оно давало ей надежду и силы. Подпитывало мощной энергетикой и позволяло начать новый день с улыбкой. Ольга даже вспомнила детскую игру – найти камушек с дырочкой – «Куриный бог», – зажать в руке, загадать желание, а потом зашвырнуть его в море.

Найти гальку с дырочкой было делом чрезвычайно трудным, но Ольга каждый раз находила, вслух повторяла трижды: «Хочу, чтобы Сережа выздоровел», и бросала камешек так далеко, что не всегда видела, где он упал.

Считалось, что чем дальше бросишь – тем быстрее желание сбудется.

Море и на этот раз помогло.

Утром она вернулась в палату бодрая и почти веселая.

Сергея только что привезли с электроакупунктуры. Увидев Ольгу, он улыбнулся – слабо, едва заметно, но все же это была улыбка.

Санитары переложили его на кровать. Ольга присела на краешек, взяла его за руку – она каждый раз надеялась, что он ответит на ее пожатие, ведь «куриный бог» – бог здоровья и удачи – в очередной раз улетел далеко…

– Ну, как, Сережа?

– Отлично! Немного устал, но это как после плаванья – даже приятно.

Сегодня был один из тех редких дней, когда к Сергею вернулась надежда – наверное, это новая процедура электроакупунктуры ее подстегнула.

– Теперь очень спать хочется… – Сергей с улыбкой закрыл глаза.

В номер заглянул доктор:

– Ольга… Можно вас на два слова?

– Да, конечно.

Через три минуты она сидела в кабинете Милана Здравковича.

Он посмотрел на нее пронзительно-черными глазами, переложил с места на место какие-то бумаги…

– Я очень надеялся на новую процедуру. Конечно, сегодня был только первый сеанс, и рано делать какие-то выводы…

– Есть улучшения?! – не удержавшись, радостно перебила его Ольга. – Сережа так доволен!

Сегодня день хороших новостей – она так загадала…

Или не так. Сегодня – переломный день, после которого начнется возвращение к жизни!

– Нет, – прожег ее взглядом Милан. – Сергей просто не хочет вас расстраивать. Он ничего не чувствовал. Совсем ничего! Это плохой симптом.

– И что это значит?

– Пока – ничего. Время покажет.

– Тогда зачем вы мне это говорите?! – Ольга встала, придвинула с грохотом стул к столу, показывая, что не намерена говорить о безнадежности лечения с человеком в белом халате.

Кажется, Здравковичу стало неловко от ее решимости, резкости и безграничной веры – взгляд его из пронзительного стал извиняющимся.

– Я просто хочу, чтобы вы знали…

– Я знаю, что Сергей встанет!

Ольга вышла из кабинета, хлопком двери показав, что не хочет больше разговаривать на эту тему.

Сергей встанет.

Потому что бог здоровья и удачи – на их стороне.

Когда он открыл глаза, Ольга стояла, как всегда, у окна и смотрела вдаль.

– Ну, что там? – усмехнувшись, задал Барышев привычный вопрос и сам себе с издевкой ответил: – Море! Там – море, Сережа!

– Я устала, Сережа…