Лазы заделывают, но они тут же появляются снова. И так до тех пор, пока не начинают рыть котлованы. Тогда произносится магическое слово «стройка», и на нее ходить строго запрещено, о чем говорит соответствующая табличка, повешенная у ворот: «Вход на стройку запрещен».

Через много месяцев нетерпеливого ожидания из-за забора выныривают первые кирпичные кладки, с проемами для окон и дверей; они растут вверх и вширь, а еще через три года забор убирают и на противоположной стороне улицы открывается чистенький, аккуратненький поселок из новых домов, с дворами, пятиэтажной школой, магазинами, аптекой, булочной, детским садом, поликлиникой, и прочим, прочим… Улица меняет свое старое название, и на доме, там, где перекресток, появляется табличка: Звёздный переулок.

Утром дверь на лестницу рывком открывается, и Майя Михайловна выскакивает из квартиры, на ходу роясь в сумочке в поисках троллейбусных билетиков. Ах ты, черт, они всегда проваливаются за шелковую подкладку!

— Так что приготовить на обед, ты не сказала? — настигает ее голос свекрови Маргариты Петровны.

— Что хотите! — отмахивается Майя Михайловна. — У вас там все в холодильнике! — и ее каблучки меряют пять этажей.

— Ну, не знаю, в доме ничего нет! — падает уже с высоты пятого этажа, но снизу отвечает лишь парадная дверь.

Через полчаса дверь наверху открывается опять и выпускает мужа Майи Михайловны. Он выходит на лестницу с шестилетним Костей, которого по дороге на работу забрасывает в детский сад.

Николай Семенович ступает тяжело и вперевалку, и Костя никак не может приспособить свои шажки к отцовским, поэтому прыгает сзади со ступеньки на ступеньку.

— Не прыгай, упадешь, — коротко и без всякого выражения бросает Николай Семенович.

Косте хотелось бы что-нибудь рассказать отцу, но Николай Семенович с утра не произносит обычно ни слова и кажется таким неприступным, что Костя не осмеливается открыть рот. Он думает о том, что сейчас бабушка уже, наверное, звонит кому-нибудь из знакомых. Она теперь любит долго говорить по телефону. Телефон им поставили в этой новой квартире, куда они совсем недавно переехали из их старого одноэтажного дома на Больших Каменщиках. Конечно, на Каменщиках было здорово: там жили весело, все вместе, всемером, в одной большой комнате, перегороженной шкафом и ширмой. Там можно было лазить по крыше, или забираться в подвал, где жил Витька, сын дворника, Костин закадычный друг. Он давал поиграть то гвоздями, то гаечным ключом, который потихоньку доставал из отцовского ящика с инструментами, а его старший брат один раз даже прокатил на мотоцикле с коляской! Из подвального окна можно было забраться в сад, а оттуда — через кирпичную стену — перелезть в соседний двор…

В новом доме ничего этого нет. Но зато есть горячая вода, и дровами не нужно топить печку, и пятый этаж, на который столько ступенек ведет, и самое главное — телефон. Костя может хоть каждый день звонить своим новым приятелям. Если бабушка, конечно, не разговаривает.

Пока Сева еще спит, бабушка успевает сообщить по телефону знакомым и родственникам все об их маме: и то, что она не хозяйка, и то, что «плохая мать» и «плохая невестка». За все это бабушка навсегда обижена на мать, и утро у них обычно начинается со стычки, как сегодня, например. Все знакомые уже давно знают всё об их семье. Но бабушке кажется, что она рассказывает это в первый раз.

Старший брат Сева уже учится в институте. Его устроили туда родители, чтобы не попал в армию. Но Севе совсем не хочется там учиться. Утром он долго спит — пропускает первую лекцию. Мать пытается будить его и пугает сессией, но Сева грубо обрывает ее и говорит, что сам знает, что ему делать. И продолжает спать. Костя не знает, что такое «сессия», но, должно быть, что-то страшное, раз мать ее так боится.

У них с Севой большая разница в возрасте. Один раз Костя слышал, как мама сказала кому-то, что он — «случайный ребенок». Костя не понимает, что это такое, но думает, что что-то особенное. В детском саду он сказал Нате, у которой, как и у них, тоже большая разница с сестрой, что она случайный ребенок. А воспитательница Марья Васильевна строго посмотрела на него и сказала, чтобы он не говорил глупостей.

Костя переходит с отцом улицу, входит в ворота детского сада и забывает на целый день о доме.

Сева встает, когда все уходят. Из-за закрытой двери сначала доносится рев динозавра — это Сева зевает. А потом он шаркает стоптанными, переходящими по наследству от отца шлепанцами в кухню.

— Севочка встал! — встречает его улыбкой бабушка, отрываясь тут же от телефонной трубки. — Завтракать будешь?

Сева не отвечает на риторические вопросы бабушки и, недовольно почесываясь и продолжая зевать, запирается сначала в туалете, а потом в ванной.

Он долго полощется, наливая вокруг себя на пол много воды. Потом идет в комнату одеваться. Настроение у него плохое, потому что мать откуда-то узнала про его отношения с Тамаркой, а Тамарка на пять лет старше его и у нее есть ребенок. Никому это, на самом деле, неинтересно, но матери нужно, чтобы он встречался с девушкой из «приличной семьи» — похвастаться перед знакомыми. Этим она прожужжала ему все уши. А вчера была еще нахлобучка и от отца.

Сева завтракает, закрывшись детективным романом и не реагируя на бабушкину трескотню по поводу кулинарных способностей матери.

— Твоя мать всегда все оставляет на меня! — возмущается бабушка.

Сева знает, что бабушку легко отвлечь от чего угодно, стоит сказать только, что мать сделала то-то и то-то. Бабушка тут же взрывается и бежит переделывать. Сева все это прекрасно изучил и часто этим пользуется, умело стравливая их, когда хочет отвести удар от себя. Но сейчас он перебивает, выглядывая на секунду из-за книги:

— Ты бы о чем-нибудь умном рассказала. О чем, например, в газете прочитала или по телевизору что видела.