На это бабушка хихикает, понимая, что Сева шутит, но умолкает.

Наконец Сева уходит в институт, а Маргарита Петровна опять садится к телефону — звонить кому-нибудь из знакомых и жаловаться на невестку и на свои болезни, которых у нее не сосчитать.

В два часа приходит тетя Нюра. Она моет лестницу в подъезде и раз в неделю ходит для Маргариты Петровны в магазин. Раньше держали, как во всех «приличных домах», домработницу, какую-нибудь деревенскую девушку, которая приезжала в Москву на заработок. Ее поселяли в кухне, где стоял диван, и на ней держалось все: стирка, уборка, магазины. Девушек перебывало много — через год-два они обзаводились хахалями, достоинства которых охотно обсуждали с Маргаритой Петровной за чаем, бегали на свидания, устраивались на работу и исчезали, на прощанье получив в подарок от Николая Семеновича золотые часы.

А теперь трудно стало.

— Эти молоденькие деревенские девочки стали так дорого брать! — жалуется Маргарита Петровна. — И всему их нужно учить, ничего не умеют.

Поэтому в последнее время Маргарита Петровна пользуется исключительно услугами тети Нюры, которая вполне осознает важность своей персоны и знает всех родственников и знакомых наперечет. Правда, их фамилии она произносит на свой лад:

— Кацумане вам звонили, — сообщает она, если бабушка отлучилась куда-то.

— Кацевман, — поправляет Маргарита Петровна. — Это Яша Кацевман.

— Вот я и говорю, — невозмутимо соглашается тетя Нюра: — Кацумане.

Сейчас тетя Нюра идет за бабушкой в кухню.

— Майя Михайловна опять ничего не оставила, — запахивая полы длинного халата, говорит Маргарита Петровна. — Масла нет, сметаны нет… — И она перечисляет тете Нюре, что нужно купить.

Сначала тетя Нюра пьет чай с бутербродами, а Маргарита Петровна рассказывает последние семейные новости, одновременно замешивая тесто в миске.

— Ну как можно что-нибудь делать такими руками? — показывая изуродованные подагрическим артритом пальцы, возмущается она. Пальцы у нее скрюченные, узловатые и часто распухают. — Да, когда-то я вот этими руками даже зубы дергала, когда работала зубным врачом после войны. Но теперь пальцы совсем не слушаются! А Майя Михайловна ничего не хочет делать! У нее только подруги на уме, развлечения, а в воскресенье — целый день с книжкой на диване. Я понимаю, что у нее последние дни молодости, но нельзя же так!

На это тетя Нюра только сочувственно поддакивает, снимет с хлеба кусочек ветчины и отправляет его в рот отдельно.

Потом она идет в магазин, приговаривая: «Ну, побежала бабка!» А Маргарита Петровна ставит в духовку пирог с мясом, который все будут есть вечером, и кекс — она печет его каждую неделю.

Тетя Нюра не только приносит продукты, но и немного убирает в квартире: моет грязный туалет, ванную с давно не чищенными кранами, пол в коридоре и кухне, потому что бабушке, с ее больными ногами, трудно. Тетя Нюра работает, а Маргарита Петровна рассказывает. Все это тетя Нюра знает наизусть, но слушает еще раз не перебивая.

— Майя Михайловна была, конечно, очень хорошенькая, когда они познакомились: длинные локоны, ярко-голубые глаза, ямочки на щеках… — почти мечтательно говорит бабушка. — Но это же ничего не значит! Мне уже тогда надо было обратить внимание на то, что она не умела ничего делать.

— Это Николай Семеныч должон был выбирать, — резонно замечает тетя Нюра, проводя мокрой тряпкой по плинтусу.

— Что он понимал тогда? Они же молодые были!.. Половик не забудьте вытряхнуть, — напоминает между делом Маргарита Петровна. — Нёмочке — она называет Николая Семеновича настоящим именем, которое ему дали при рождении и которое раньше стояло у него в паспорте, — было всего двадцать два, когда они познакомились, а Маргарите Михайловне и двадцати не исполнилось! Только я и цементирую семью! Если бы не я, не знаю, что и было бы!

— У нас в деревне не так. У нас прежде всего хозяйка должна быть — чтобы готовить умела, стирать, в доме порядок чтобы был. А это — что же это такое? — тетя Нюра критически обводит взглядом стены и закопченный потолок.

Вечером Николай Семенович забирает Костю из детского сада. Дома, поужинав, отец садится смотреть телевизор. А Костя идет в другую комнату к своим пластмассовым кубикам, из которых он строит фантастические города. Он конечно же соскучился по ним — в детском саду всегда нужно делать только как все: если все рисуют ромашку, то и ты должен ее рисовать; если все играют в мяч, то и ты должен. А может быть, тебе совсем и не хочется… Костя усаживается на коврике и высыпает кубики из коробки.

Майя Михайловна сегодня возвращается поздно — после работы ходила на какой-то фестивальный фильм. Она сразу идет в кухню, вываливает огромную сумку с продуктами на обеденный стол и выдыхает в сторону свекрови:

— Вот, купила вам…

Маргарита Петровна смотрит на сумку и, поджав губы, произносит:

— Тетя Нюра мне уже сегодня принесла.

— Ну вот, что бы я ни сделала, все плохо! — раздраженно говорит Майя Михайловна, хватает кусок пирога и, хлопнув дверью, уходит из кухни — звонить по телефону какой-нибудь подруге и рассказывать фильм.

Севы нет, и Косте без него тоскливо. Сева иногда учит его рассказывать всякие стишки, над которыми взрослые смеются, а мать возмущается, чему Сева обучает младшего брата. Сева умный и много знает и, если у него есть настроение, рассказывает Косте всякие истории. Правда, часто он дразнит Костю, говоря, что родители любят его, Севу, больше. Косте обидно, и он переваривает это в одиночестве. Но когда брата нет, всегда скучно, потому что никому до Кости нет дела. И сейчас он уже вертится около бабушки. Бабушка всегда в кухне Здесь у нее и телефон стоит, и маленький топчанчик, на котором она днем отдыхает.