— Ну, ежик любопытный!

— Долго объяснял, что не всякую бабу стоит клеить в жены, нельзя тащить в дом первую встречную, нужно советоваться, чтобы она всем по душе пришлась, и жизнь под одною крышей с нею не стала наказанием.

— Мне сейчас не до сказок! Сазонов порученье дал разобраться с жалобами пенсионеров, а их куча! У кого крыша протекла, у других полы прогнили, двери из петель выскочили, надо жилищников за жабры брать. А как, если люди на халяву не хотят помочь старикам? Вон, Валька Торшина, там же живет и ни о чем не просит. Бутылку мужикам поставила и все в порядке.

— А ты сумей убедить, подойти к жилищникам ни с требованием, а с просьбой.

— В таком деле Анискин нужен. Его послушают, меня пошлют подальше и ответят:

— Спасибо в тарелку не положишь. От него пузо не согреется. Я не уговорю мужиков. О том заранее знаю.

— А ты говори как о себе!

— Да я и не уламывал бы, выставил бы бутылку, и весь базар закончился бы!

— А без выпивки не сумеешь?

— Придется «бабки» отслюнивать, это дороже обойдется,— признался Яшка.

— Ладно, Яков, попробую жилищников на сухую уломать. Может, получится.

— И не пытайся! Я их знаю! Не уломаешь никого!

— Посмотрим. Авось повезет.

— Баб, может, уговорил бы, но в плотниках сплошь мужики.

— Тем более не безнадежно.

— Интересно, как уломаешь их?

— Давай вместе пойдем к ним, послушаешь, поучишься,— предложил Илья Иванович и утром вместе с сыном пошел к коммунальщикам.

Бригада плотников еще не собралась в полном составе. Мужики ждали опаздывающих, неспешно курили, переговаривались вполголоса. Завидев Терехиных, приумолкли. Но у кого-то сорвалось:

— Нешто оба козла к нам приперлись?

— Привет, мужики! — сделал вид, что не услышал реплику криминалист.

— Тебе, Иваныч, чего не спится? — подал руку бригадир, подвинулся, давая место рядом.

— Я всегда в семь утра встаю. Не залеживаюсь в постели. Вредно это в мои годы. И сына к тому приучил. Кто рано встает, тому Бог подает, так меня с детства учили.

— Эх, видать и на небе нас не видят. Как ни вставай! Уже три месяца получку не дают,— пожаловался пожилой сантехник.

— Ты, Гриш, хоть при мне не гундось! Я ли не знаю! Вчера возле пивной с Женьки Козыревой «навар» снял за свою работу. И неплохо отслюнила! Кто виноват, что ты все проссал тут же! Всех собутыльников угостил.

— Зато в другой раз они меня поят...

— Короче, на сухую не сидишь!

— Как можно? Моя работа вредная. Попробуй сам целый день в канализации покопаться. К концу работы глаза на лоб полезут от тошноты.

— А водка помогает?

— Конечно! Я после рюмашки мигом прихожу в себя, снова бодрый, свежий и зеленый, как огурчик!

— Хоть по новой в канализацию ныряй? — рассмеялся криминалист.

— Не надо! Я пью только после работы! В течение дня ни глотка! Такое правило!

— Ни ты один, все так-то,— отозвался плотник хмуро.

— Помнишь, Гриша, как я тебя по молодости из канализации вытащил бухого. Ты там так закусил, что еле откачали. Верно, с того дня поумнел? — напомнил криминалист.

— Ладно тебе, Иванович! Нашел, что вспомнить,— покраснел сантехник.

— Да не обижайся, это я к слову,— ответил Илья Иванович и, подморгнув сыну, сказал:

— Ребята, выручайте! Мы с Яшей пришли попросить вас о помощи старикам нашим, поселковым пенсионерам. Помогите им! Совсем измучились люди! Крыша, полы, двери в полную негодность пришли. А у самих ни сил, ни денег.

— Пусть башляют, сделаем! Все на дармовщину рот разевают! А я им кто, Спаситель что ли? — отозвался коренастый, горластый столяр.

— Борис! Когда твой сын попал в неприятность, и я по вашей просьбе вытащил его из беды, разве взял у тебя деньги? Помог как своему, поселковому. Даже без адвоката обошлись.

— Так ты не для себя, за других просишь,— сконфузился человек.

— Они для меня такие же, как ты! В свое время мы об оплате за помощь постыдились бы даже подумать,— сказал Иваныч.

— А чего стыдиться, за свое требуем,— бурчал плотник Вася.

— Я твою дочь устроил на швейную фабрику. Разве она мне платила? — вставил Яшка.

— Это ваши с нею дела, как вы там рассчитывались!

— Еще чего придумал? Я ее с панели убрал, а ты городишь дурь! — вскипел участковый, но вовремя почувствовал на своем локте руку отца. Он сдавил локоть, велев остыть и остановиться.