Митя тяжело вздохнул, рассеянно глянул на притихшего Ваню, на пригорюнившегося Васю и сказал негромко:

– Ох, ребятки, и попали мы в переделку! Думал я, такое только в книжках бывает. А здесь случилось... Тринадцатый век! Время на Руси смутное... А у нас! Ни еды с собой, ни одежды, ничего! Оборониться да вот вас защитить и то нечем. И вправду языку вас выучить, что ли? Древнерусский-то язык теперь ох как может пригодиться.

– Так ты о чем спрашивал?
– вспомнил он Ванин вопрос и стал подробно объяснять: - "Пропалъ есть", "Обрелъ еси" - это древнерусские формы прошедшего времени. Сравните их с нынешними формами прошедшего времени, и все станет понятным.

Прохор, тоже внимательно слушавший этот урок, невесело рассмеялся:

– Теперь и не знаешь, где нынешние формы.

– Древнерусское прошедшее время глагола образовывалось так, - продолжил Митя, - к форме глагола на "-л" присоединялась форма настоящего времени от глагола "быти", например: ходилъ + есмь; ходилъ + еси; ходилъ + есть.

Со временем это самое "есмь", "еси", "есть" утратилось, и по-русски мы говорим сейчас: "я ходил", "ты ходил", "он ходил". Вот смотрите, - Митя достал сохранившийся в его кармане карандаш и уже знакомый ребятам маленький блокнот и быстро стал писать:

по-древнерусски по-русскиходилъ есмь я ходилходилъ еси ты ходилходилъ есть он ходилходили есмъ мы ходилиходили есте вы ходилиходили суть они ходили

– Так как по-древнерусски сказать "Я дал тебе коня"?
– решил попробовать Вася.
– "Далъ есмь тебе коня"?

– Не совсем так, - поправил его Митя.
– Ты должен сказать вот как: "далъ есмь тобе конь".

Говорить "Далъ есмь тобе конь", "послалъ еси человекъ", "възялъ есть мужь" надо потому, что древнерусский язык еще не делает разницы между одушевленными и неодушевленными предметами мужского рода. Мы ведь как говорим: "дал коня", но "дал мяч"; "послал человека", но "послал полк"; "видел воина", но "видел бой". То есть для слов мужского рода в винительном падеже находим в русском языке строгое разграничение одушевленных и неодушевленных предметов. Вспомните, как в вашем учебнике значится винительный падеж: кого? и что? Чувствуете разницу? А в древнерусском языке тринадцатого века, - глянув на Прохора, Митя пожал плечами, - можно сказать и так, что в русском языке нынешнего тринадцатого века различий между одушевленными и неодушевленными существительными в винительном надеже еще не существует: что "далъ есмь конь", то и "далъ есмь мечь", все одно. И значит, в учебнике древнерусского языка должно быть, пожалуй, написано: винительный падеж - кто? что?

– Почему вы обратились к русичу "брате", а не "братъ"?
– не отставал Вася, не простое уже любопытство толкало его на вопросы, понимал Вася, что из забавы занятие языком становится для них необходимостью. Не научись они говорить с древними русичами, тогда точно пропали, если уже не пропали, но об этом думать не хотелось.

– Я так сказал потому, что по-древнерусски, обращаясь к человеку, нужно употреблять его имя в особой звательной форме - в звательном падеже.

– В звательном?
– переспросил Ваня.
– Это что, правило поведения?

– Нет, это языковое правило. В древнерусском языке есть особый звательный надеж. Когда обращаются к брату, говорят "брате", при обращении к князю - "княже", к отцу - "отче". От слова "сынъ" форма звательного падежа "сыну", от слова "конь" - "коню", от слова "муха" - "мухо".

– И к князю, выходит, и к коню все едино?
– подал голос Прохор.

– И к мухе?
– хихикнул Вася.

– К коню и к мухе, может, они так не обращаются, - улыбнулся в ответ Митя, - но формы звательного падежа можно образовать от любого слова. Так устроен язык, отроче Василiе.

Ребята рассмеялись.

– Раз у них здесь особый звательный падеж, может, еще какие другие есть падежи, которых в русском языке и след простыл?
– уточнил Вася.

– Нет, - покачал головой Митя.
– Все остальные падежи сохранились с древних времен в целости.

Смотрите-ка, - Митя снова взялся за карандаш:

Именительный рабъ, слугаРодительный раба, слугы Дательный рабу, слузеВинительный рабъ, слугу Творительный рабъмъ, слугоюМестный рабъ, слузе

– Как местный?
– хором удивились мальчишки.

– Сейчас его называют предложным, - уточнил Митя.

– Потом мы его назовем предложным, - поправил его Прохор.

– Слушай, - рассердился Митя, - если мы так будем все время поправляться, мы совсем запутаемся и запутаем ребят. Не в игрушки ведь играем, без языка пропадем.

– Хорошо еще, - поспешно встрял в разговор Ваня, - хоть с существительными ничего не произошло.

– А вот здесь ты ошибаешься, - поправил его Митя.
– С существительными много чего произошло.

– Может, хватит на сегодня?
– спросил Прохор.
– Все равно сразу всего не запомнят. Давайте лучше подумаем, что делать будем. Боюсь, что через час - другой староста будет "судъ оправливати".

– "Оправливати"?
– переспросил Ваня.
– Это что такое?

– Это значит "судить, вершить власть, управлять". Вот и над нами будут "судъ оправливати". Ваня и Вася, не сговариваясь, подвинулись к студентам ближе.

– Князь, пославший гонца по имени Митяй в Юрьев монастырь, враждебен слобожанам, так?
– уточнил Прохор.

– Да, - кивнул Митя, - потом этот князь послал второго гонца гридя Путяту отыскать пропавшего Митяя, потому что тот вез важное известие и надо было разведать, не попало ли оно в руки слобожан.