Уличные, правда, по-прежнему были больным местом: принимать двух джентльменов всерьез они не желали.

— Джейк! — в отчаянии вопила русская графиня, утыкая руки в бока. — Опять мне, что ли, их гонять?

— Каждый клиент на счету! — искатель приключений распихивал по карманам полученные от Козебродски карточки, собираясь в очередной раз улизнуть. — Ты же сама говорила: почти ничего не зарабатываем!

— Конечно, ничего! Ты посмотри, в каком заведение состоянии! Да еще с такими ценами!

— С какими надо оно ценами! Кто к нам задорого пойдет? — отбивался ее патрон.

— Ну, так сделай, чтобы их было больше!

— Ну так, а что я делаю? Дай денег, грабительница, у меня расходы!

— Я тебе не булочник — в кредит давать! Заработаешь — получишь!

— Хоть мелочи дай!

Графиня, скрепя сердце, сунула ему из кармана мелочи.

— Не надо было соглашаться, чтобы девки все покупали, — убито бормотал М.Р. по дороге. — И счетоводом эту засранку не стоило. Плакали теперь наши пятьдесят процентов. Я так думаю.

И он посмотрел на компаньона.

— Мне Козебродски говорил, — безнадежно проговорил Д.Э., — что должно быть наоборот: клиент платит не им, а нам. А мы им потом даем половину.

— Это с самого начала делать надо было. Сколько у тебя есть?

Джейк молча отдал половину того, что позорно позвякивало в кармане.

— Как ты свои отдать-то умудрился? — тоскливо спросил он. — Мы же так не уедем никогда!

— Ида сказала, что на нас куча денег потрачена, — тихим от унижения голосом проговорил Дюк. — Ей там розу какую-то нужно было, шелковую. По дешевке попалась, а у нее деньги кончились. Ну, и…

— Тебя просто нельзя подпускать к женщинам, — пробормотал компаньон.

— Кто это говорит? — обозлился М.Р. Маллоу. — Тот, кто свою русскую графиню только дразнить молодец? Она тебе скоро все до последнего цента своими услугами выдавать будет! Еще и должен останешься!

Джейк тоскливо позвенел мелочью в кармане.

— В таком бардаке — и не мочь уехать! — высказался он. — Хоть бы лошадь попалась, что ли. Ну ладно, военные все к рукам прибрали, но одна-то лошадь!

— Ха, «одна»!

Дюк так пнул подвернувшуюся консервную банку, что она со звоном и лязгом прокувыркалась через дорогу, подпрыгнула и попала под ноги девке, прогуливавшейся по тротуару. Девка пнула банку назад.

— Одна, — М.Р. проводил банку взглядом. — Что же мы с одной делать-то будем?

— Была бы лошадь, — огрызнулся Д.Э. — Там разберемся.

Но компаньон только рукой махнул.

— Ну, есть лошадь, — физиономия у него была скептическая, — и что? К ней даже подойти нельзя. Потому, небось, и бродит до сих пор.

— Как лошадь, где? — ахнул Джейк. — И ты молчал?!

— На пустыре в Чайна-тауне, около Пауэлл-стрит, — поморщился Дюк. — Недалеко от угла с Сакраменто. А что мне было говорить? Есть-то она есть, а вот как ее съесть? Это, я тебе говорю, зверюга какая-то, а не лошадь.

Животное потряхивало черной гривой и застенчиво щипало уцелевшую травку. Круглые бока темно-бурой масти, крепкие ноги в белых чулках, влажные ноздри — загляденье, не кляча.

— Испугался, наверное, — сказал Джейк, заметив обрывки вожжей. — Рвануло где-нибудь рядом, вот и понес. Ничего, сейчас поправим.

Д.Э. долго кружил вокруг лошади, не спуская глаз с саркастической, как у старого пьяницы, морды, нес ласковую ерунду, объяснял зверюге положение дел, льстил без стыда и совести, и добился, в конце концов, впечатляющего результата: двое джентльменов были вынуждены бежать по пустырю до самой Пауэлл-стрит. Джейк вернулся поднять цилиндр и только чудом успел удрать.

— Вот злыдень! — тяжело дыша, высказался искатель приключений, когда догнал компаньона.

От бега он так и стоял, согнувшись и опираясь о колени. И разгибаться что-то не спешил.

— Ты так и будешь стоять, или, может, пойдем? — поинтересовался Дюк.

Джейк медленно принял нормальное положение. Поправил цилиндр.

— Сэр? — Дюк увидел его лицо и слегка струсил. — Ты чего?

Д.Э. открыл рот, собираясь что-то сказать, потом закрыл и выдохнул:

— Головоломка!

Я все понял, — компаньоны подошли к разрушенному кинематографу недалеко от Одиннадцатой. — Как же мне раньше в голову не пришло!