— От вашего Флинта провонял весь дом! Козебродски ни разу в жизни не прикоснулся к табаку!

— Заткните свои глотки!

Флинт разогнал компаньонов своей палкой и захромал по улице, загребая пыль негнущейся второй ногой и держась ровно середины. Погрозил игравшим в пыли детям, которых тут же как ветром сдуло, рявкнул «пшла вон!» кошке. Черная кошка, неторопливо переходившая улицу на тонких лапах, оглянулась и убежала, задрав хвост. Флинт остановился возле прилавка продавца птиц, где тенькала на одной ноте длинная желтая канарейка и бормотал с закрытыми глазами плешивый серый попугай. Увидев Флинта, попугай встревожился и стал кланяться без остановки.

— Ну ты, — сказал Флинт, — подхалим!

Не прекращая поклонов, попугай издал несколько резких свистков и жалобно вскрикнул:

— Ку-ку! Ку-ку!

— Сам ку-ку, — буркнул часовщик.

И тут увидел рядом компаньонов: у М.Р. развязался шнурок и он только что выпрямился.

— Что надо?

— Шоколада! — не очень оригинально отрезал Д.Э. и оба джентльмена прошли мимо, делая вид, что совсем не спешат, по каковой причине их ноги настигла палка Флинта.

— Я в суд подам! — у молодого человека был приличный коричневый костюм и приличное, крайне расстроенное лицо.

Флинт вышел следом: посмотреть, как молодой человек спускается по стонущей, крутой, как скала, лестнице.

Молодой человек потряс тростью через перила, адресуясь почему-то к миссис Гейзер.

— Это подло, слышите? Подло! — закричал он. — Эти часы — все, что осталось мне на память о моей семье, настоящий «Франьо а Пари», номер шестьстот сорок, редкость! Я требую, чтобы мне вернули мои часы!

По лицу часовщика расплылась улыбка идиота.

— Я этого так не оставлю! — продолжал разоряться несчастный. — Слышите? Не оставлю!

— Мистер Флинт сражался на войне! — пристыдила парня миссис Гейзер. — Он был ранен!

— У него контузия! — откликнулась бабуля Буддл. — И больные ноги!

Флинт смотрел светлыми глазами. Поймав затравленный взгляд жертвы, он любезно поклонился.

— Доживете до таких лет, — кричала хозяйка, — посмотрим, какие у вас будут странности! Все в этом доме держится на нем! Эти часы в столовой — самые точные часы в городе!

Часы в столовой подтвердили ее слова торжественным боем. Восемь. М.Р. Маллоу задерживался.

— Бачок в уборной еще ни разу…

Д.Э. Саммерс проскочил мимо молодого человека, благодаря про себя и бачок, и часы, и этого парня — все, что не позволило хозяйке поинтересоваться его финансовым положением. Старушенция Буддл платила М.Р. по пятидесяти центов за урок. В конце месяца. И до конца месяца было бы неплохо не умереть с голоду.

— Вот этой табуретке, — продолжала хозяйка и потрясла в доказательство табуреткой, — сорок лет!

Ножки табуретки крепко обматывала веревка.

— И как новая! Только благодаря ему и держится этот дом! Мистер Флинт натирал мне поясницу скипидаром! Ругал последними словами — и натирал!

— Зачем? — испугался посетитель.

— Ваше счастье — вы не знаете, что такое ревматизм! Доживете до моих лет, узнаете!

Миссис Гейзер воинственно тряхнула прической.

— Да! Мистер Флинт натирал мне поясницу скипидаром! И я ни вот столько (она показала пальцами щепоть) этого не стыжусь! Вы не знаете, какой это человек! Это прекрасный человек! Придете завтра!

— Ничего вам не сделается! — добавила бабуля Буддл.

Дверь хлопнула: молодой человек ретировался. А хозяйка повысила голос:

— Если завтра, — слышал? — если завтра не заплатите полной суммы за квартиру, вылетите у меня оба!

Д.Э. высунулся из комнаты.

— Заплатим! — пообещал он и поскорее заперся.

— Как вам не стыдно портить воздух, бессовестный вы старик! — донеслось из коридора голосом бабули Буддл.

— Ну конечно, глух, как тетерев! — отозвалась миссис Гейзер. — Это бесполезно, милочка.

— Старая псина, — бабуля Буддл проигнорировала «милочку». — Храпит, как паровоз, кусается и воняет!

— Но преданнее его, — прекрасным голосом отозвалась квартирная хозяйка, — вы не найдете!

М.Р. ввалился в пансион вечером, качаясь от борта к борту, додрейфовал до комнаты и так страшно измучил дверную ручку, что Джейк открыл изнутри сам, успев подхватить бесчувственное тело компаньона.

— Cэр! — ужаснулся он. — Ну, вы и набрались! Я вас первый раз вижу в таком состоянии!