— Пошел! Гони, я сказал!

Подлый коняга не упустил случая поиздеваться: травку остановился пощипать. Снаружи было хорошо слышно, как девчонки обсуждают, почему на козлах никого нет, и не стоит ли, все-таки, посмотреть, не случилось ли чего, от какового предложения двух джентльменов бросило в пот.

— Сволочь конская, — Д.Э. прикрылся саквояжем, — ну, я ему устрою!

— А кто тут выступал: никакого насилия, никакого насилия! — М.Р. нервно хихикнул и подтянул колени к груди. — Где же ваш кураж, сэр?

Компаньон в панике рылся в саквояже, потом что-то ойкнул, хлопнул рукой там, сям, что-то цапнул, и радостно провозгласил:

— А вот!

В его руках извивалась мышь, пытаясь спасти хвостик, зажатый пальцами молодого головореза. У Д.Э. Саммерса тогда еще не получалось скорчить невозмутимую рожу — цвел, как майская роза.

— Ты где ее взял? — подскочил Дюк.

— Сам же видел! Где и все — в саквояже. Как обычно.

Дюк так весь и скрючился.

— Сэр! — похрюкивая от счастья, выговорил он. — Сэр, дайте мне!

Д.Э. принял несчастный вид, но времени спорить не было.

— Ладно, нате. Только не промажьте! Не промажьте, говорю!

— Да ну, не промажу, не промажу!

Дюк осторожно, чтобы не укусили, принял серый хвостик. Компаньоны притаились.

Занавески колыхнулись и в катафалк ворвался свет. У девчонки были тонкие руки, испуганные карие глаза, и над ними — соломенная кастрюля с маками.

От раздавшегося визга Злыдень рванул вперед, и поскакал, как будто за катафалком гнались грабители и убийцы.

— Вот это, — сказал довольный Д.Э., проковыривая пальцами заложенные уши, — я и называю — кураж.

— Умник, — сказал Дюк утром, — ты как к людям выходить собрался? Тут тебе не станция, до ночи ждать не станут.

Это было уже второе крыльцо, на котором ждал мешок, и время от времени выглядывала прислуга.

— Может, еще одного шпингалета послать? — трусливо предложил М.Р.

— Нет, — Джейк наблюдал за крыльцом, чуть отодвинув занавеску. — Нет.

Он глубоко вдохнул, как будто собирался нырять, и сказал:

— Пожелайте мне удачи, сэр!

Дюк хотел крикнуть: «Стой, дурак, я с тобою!», но сделать этого не успел. Д.Э. Саммерс решительно отдернул занавеску и, как был, в одном мешке от муки, спрыгнул на землю.

Назад залезли довольные. Джейк швырнул тюк с добычей на дощатый пол.

— Подумаешь, повеселили служанку.

— Да, сэр, произвели мы впечатление. Вот интересно мне, — Дюк брезгливо вытащил из мешка младенческий чепчик, — кто же у нас все это купит?

Джейк вертел в руках сбившийся в колтун дамский шиньон.

— Просто тряпки — никто, — отозвался он. — Но мы, сэр, не будем продавать просто тряпки. Мы будем продавать знаменательные тряпки. Всякие там…

Он добыл из кучи дамские панталоны такого размера, что в них запросто поместились бы оба искателя приключений вместе с саквояжем.

— Всякие там панталоны бородатой леди Клофулии…

— Думаешь, бородатая леди носила такую дешевку? — усомнился компаньон.

— Носила, — кивнул Джейк. — И как еще носила! Детство леди Клофулии, как известно, прошло в страшной нищете.

М.Р. оценил размеры панталон.

— Детство, говоришь? Ничего себе, большая была девочка.

— В двенадцать лет, — сказал Джейк на это, — юная Клофулия сбежала, не выдержав издевательств. Ей пришлось много страдать.

— Если только она не провела свои детские годы в своем особняке где-нибудь на Риджент-стрит, — Дюк выразительно сделал бровями.

— Кому это известно? — парировал Джейк. — Мне, например, ничего не известно. Меня вообще тогда не было.

— Мне, положим, тоже, но…

— А вот это сплетни, — перебил Джейк. — На самом деле (этот факт, конечно, не предавали огласке) бородатая леди провела свои детские годы в страшной нищете!

— От которой она и спасла всю семью своей бородой! Да! А как вам нравится это?

Дюк выудил из кучи барахла деревянный молоток для кухни.

Компаньон посмотрел на это дело и сказал:

— Что бы вы, сэр, сказали о «Передвижном музее-аукционе»?

— Я бы сказал, что вы гений, сэр.

Д.Э. радостно покраснел, но тут глазам двоих джентльменов предстал гвоздь программы. Вероятно, отец хозяина дома в молодости любил произвести впечатление и ему, надо думать, это удавалось.