— Эдисон, — пояснил Джейк.

— Да, Эдисон — крупная рыба в океане бизнеса, — заметил профессор.

Он замолчал. И верно, что тут было добавить? Но потом воодушевился.

— Впрочем, я бы заметил, что если вы в состоянии впаривать публике нелепую, дурно сделанную, фантасмагорическую дешевку, Форд — правильный выбор.

Найтли умолк ненадолго, потом сказал:

— Почему бы вам не наняться к нему торговыми агентами?

— Опоздали, — отозвался Джейк.

— Еще год назад такой номер мог бы прокатить, но теперь… — тоскливо добавил Дюк.

— Теперь уже нечего и говорить. Торговые агенты по всему миру и по представительству в каждом штате.

Профессор покачал головой.

— Я охотно воспользовался бы вашими услугами сам, и даже сделаю это, но вынужден вас огорчить, молодые люди: реклама нужна мне нечасто, и платить много я, увы, не могу. Обдумайте относительно Форда. На автомобилях сейчас делают большие деньги.

— Это мы и так знаем, — Маллоу был так расстроен, что ему изменила обычная вежливость. — Только как? Как нам заработать эти деньги?

Найтли встал, давая понять, что пора выходить.

— Не знаю, чем вас утешить, — сказал он. — Честно говоря, мне трудно судить о таких вещах. Разве что… послушайте, как вы смотрите на посещение Оперы? Сегодня вечером, а?

— Денег нет, — брякнул Дюк. — А причем тут Опера?

— О, насчет первого можете не беспокоиться. По крайней мере, это я еще могу себе позволить.

— Но это неудобно!

— Удобно, — отмахнулся профессор, — у меня контрамарка. Что касается второго, как знать, молодой человек, как знать. Иной раз весьма полезно отвлечься от задачи, которую вы все равно решить не можете.

Д.Э. Саммерс подумал.

— Не можем, — признал он.

Квартира профессора располагалась под самой крышей четырехэтажного дома по Грисволд-стрит — самого низенького здания на улице, занятую почти исключительно офисами. Такого низенького, что оно казалось карликом по сравнению со своими высокими соседями. Дом был, вероятно, самым старым: серого кирпича с красными вставками на арках окон и башенками на крыше. В одной из этих башенок располагалась лаборатория.

Миссис Найтли отодвинула свою тарелку. Жена профессора оказалась очень молодой, худенькой девушкой в простом платье — курносенькой, застенчивой и в очках. Обычная студентка. Разве что ростом мала.

— Вы столько говорите о Форде… — сказала она.

— Интересуемся, — подтвердил Д.Э. Саммерс.

— Чем именно?

— Ну, — Джейк пожал плечами, — всем. Как там, на "Форд Мотор”. Что пишут. Что говорят.

— Чего о нем только не говорят! — засмеялась миссис Найтли. — Будто бы все служащие "Форд Мотор” должны учиться деревенским танцам и потом танцевать их на вечерах компании. Будто Форд поощряет доносы. Будто к любому, кто работает у него, может в любой момент нагрянуть социологическая комиссия и устроить настоящий обыск. Она взяла со стола газету и потрясла ею в воздухе, как бы подкрепляя свои слова.

Двое джентльменов посмотрели друг на друга. Затем Д.Э. протянул руку к газете. М.Р. пристроился за его плечом. Повисло молчание.

Джонни О Коннор купил автомобиль,

Захватил подружку и повез кататься… — тихонько пропела миссис Найтли.

— Воскресные шмотки он нацепил, — не отрываясь от газеты, продолжил Джейк. — Девчонка прижалась к нему…

Песня, которую Д.Э. Саммерс и миссис Найтли исполнили дуэтом:

(Леди и джентльмены, эта песня станет лейтмотивом нашей истории. Как только речь зайдет об автомобилях, вспоминайте ее, хорошо?)

— О! — воскликнула маленькая профессорша, и никаких дальнейших комментариев не потребовалось.

— Перед вами, мадам, — похвастался Дюк, как если бы Д.Э. Саммерс был его собственностью, — сын священника. Еще бы ему не петь!

— Священника? — девушка ахнула.

— Баптистского пресвитера, — уточнил тот, глядя на компаньона страшными глазами.

— Баптистского пресвитера? — еще больше удивилась маленькая профессорша. — Как это удивительно…

— Что же тут удивительного?

— Вы так непохожи…

— Очень на это надеюсь.

— Вы хотите сказать, что ваши родные…

— Не имею понятия.

— А вы сами….?

— Ни в бога, ни в черта. Я давно уже никого из них не видел и был бы счастлив не видеть никогда.

— Ох, — маленькая профессорша всплеснула руками. — Мистер Саммерс, хотите, я почитаю вам Шопенгауэра?

— Что именно?

И она вытащила из кармана юбки книжку:

— Вот это место: "Если произошло какое-либо несчастье, которого уже нельзя поправить, то отнюдь не следует допускать мысли о том, что всё могло бы быть иначе, а тем паче о том, как можно было бы его предотвратить: такие думы делают наши страдания невыносимыми, а нас — самоистязателями.” Ну, как? Что скажете?