Теперь можно переводить речь объяснительную в речь наступательную.

«Я уверена: каждый из вас (пауза. Нужно, чтобы все осознали важность личного обращения) способен раскрыть детям какую-то новую область жизни, которая не покрывается школьной программой. Поэтому очень прошу вас подумать, чему бы вы хотели и могли научить детей. А то, что это будет продуктивно и интересно, никто не сомневается».

Возможно, последняя часть моей вдохновенной речи звучит излишне директивно. Мол, речь не о том, могут или не могут они чему-то учить. Речь лишь о том, чему они могут учить. Но мне как-то нужно было одновременно озвучить веру в «папские силы» и необходимость действовать.

Однако аудитория реагирует адекватно — некоторой задумчивостью. Никто не выражает откровенных протестов.

Тогда я перевожу дыхание и любезно предлагаю папам подать «заявки на творческие выступления».

Мамы попадают в щекотливое положение. Их таланты пока не берутся в расчет. Но, надеюсь, они понимают: мы вступили на путь борьбы с феминизацией общества. И эта борьба требует некоторых жертв. Пока (пока) мамам придется направить неиспользованную энергию на пап — на их агитацию и проработку, на помощь в поиске конструктивной идеи: кому, как не мамам, знать, какими скрытыми от педагогической общественности талантами обладают их мужья. А с момента собрания достойное папино выступление связано с престижем семьи.

Тактика оказалась верной. Через неделю мы составили план родительских пятниц и приступили к его осуществлению.

Получилось вот что.

Юлин папа — бывший морской офицер. А еще заядлый турист. Он появился на классной сцене первым с набором толстых и тонких веревок. Занятие называлось «Вяжем узлы». Выяснилось, что без умения вязать узлы просто шагу нельзя ступить по матушке-земле — особенно если ты заядлый турист или морской офицер. И то и другое в устах Юлиного папы звучало невероятно привлекательно. Поэтому сначала все азартно и безуспешно пытались развязать узлы, которые папа развесил на спинках и ножках стульев. А потом столь же безуспешно пытались их завязать. В конце занятия дети получили домашнее задание — обязательно освоить это умение. Ну, и обдумать личные перспективы в связи с продемонстрированными узлами.

А я в очередной раз убедилась в своей женской ограниченности, потому что умею завязывать только два узла.

Вторым появился папа Стаса. Пришел не просто так, а в костюме электромонтера: на ногах неправдоподобно огромные резиновые сапоги, на руках — чудовищные резиновые перчатки. Уже производит впечатление. Занятие началось с построения гипотез: зачем это папа Стаса так нарядился? Поговорили об электротоке и его коварном «характере». Для пущей убедительности рассмотрели эмблему с черепом и молнией. Выяснили, что ни при каких обстоятельствах не следует совать в электрическую розетку пальцы и предметы и заглядывать в трансформаторную будку.

Если ток не раздражать, он будет добросовестно служить на благо людей. В доказательство папа Стаса прямо на глазах у детей собрал простейшую электрическую цепь. Все сказали: «Лампочка, гори!» — и лампочка радостно загорелась. Вот дело так дело! Я б в монтеры пошел, пусть меня научат.

А папа Стаса, кстати, никакой не монтер. Он инженер какой-то запредельной квалификации. Просто любит собирать электрические цепи.

На третьем занятии была журналистская игра. Называлась «Беру интервью у президента». Проводил ее папа Кирилла. Это мне вроде должно было быть близко. Но как журналист я специализируюсь совсем в другой области, и с президентом мне общаться не приходилось. Папа Кирилла принес в класс множество микрофонов и диктофонов — и те, что имеют выдвигающиеся кронштейны, и микроскопические, почти невидимые. Оказалось, что сложность интервьюирования высокопоставленных лиц связана с барьером из представителей спецслужб. Они внимательно следят, чтобы журналист не нарушал дистанцию. Нарушит — получит. Причем весьма ощутимо.

Быстренько выбрав президента (оказалось, самая незавидная и малоинтересная роль), класс разделился на немногочисленную группу службы секьюрити (безопасности) и журналистов, жаждущих услышать о планах президента на ближайшее будущее. Журналисты вытягивали микрофоны, стараясь просунуть их за границу охраняемого круга, подбирались сбоку, сзади и даже ползком, теснимые своими собратьями по перу. Президент мучительно сочинял планы развития государства, а охранники бдительно следили за его безопасностью и время от времени требовали убрать микрофон или выпихивали незадачливого репортера из толпы.

Короче, о треволнениях журналистской профессии были получены самые исчерпывающие сведения. Думаю, в будущем это не отвратит детей от возможной журналистской карьеры.

Папу Нади я увидеть не ожидала. Он казался недосягаемым. Но выяснилось, что у него есть дивное хобби: он увлекается микроскопами.

Микроскопов было три, и к ним выстроились очереди из желающих разглядеть в деталях свои ногти и волосы. Для любителей препаратов растительного происхождения предлагалась кожица лука.

Я знаю про Левенгука. Читала немножко. Но никогда не думала, что из микроскопа можно сделать захватывающий аттракцион. Все потом делились переживаниями о своих ногтях. Я предложила сделать выводы о пользе личной гигиены. Надин папа не возражал. Идеи гигиенической науки ему очень даже близки.

Тема микробов неожиданно получила развернутое продолжение. Вслед за Надиным папой в класс пришел дедушка Сани и Лени. Он химик по образованию, владелец небольшой фирмы по производству медицинских материалов. Поэтому вниманию детей были предложены предметы ухода за больными — абсолютно стерильные. Дедушка подробно объяснил, как можно изгнать зловредных микробов из бинтов и повязок и почему это так необходимо. На память о занятии каждый получил по пакетику с кровоостанавливающим порошком.