— Мадам Дель Анна, вы не видели мой шарф?

Ноэль пошел машину из гаража выводить, ему по вечерам дома не сидится, разбирает ехать куда-нибудь. В ресторан, во «Фнак» на Елисейские (он до полуночи) или мороженое есть. За три месяца с ресторанных посиделок весь флер слетел. Крутишься, ищешь место для машины, потом идешь по холоду, чтобы сесть за столик и покорно ждать, пока принесут еду; поешь и потащишься во тьму и холод, хорошо, если домой, а то Ноэлю приспичит мороженым закусить, тогда сценарий повторяется. А дома «Приключения Свиньи Марго» лежат, осталось дорисовать всего ничего, руки чешутся. Днем плохо работается: суматоха, гости, телефонные звонки, «Черто, черто!», «Нон э поссибиле!», «То-онио-о-о!»…

— Шарф? Я убрала.

Ни одной вещице не позволено всплыть на поверхность. Мадам Дель Анна систематически обходит владения и незамедлительно приступает к ликвидации любого объекта. Положишь перчатки на тумбочку, а через четверть часа — нет их, отправились в шкаф в дальней комнате, третья полка сверху, правый угол. Подготовишь джинсы и свитер на после душа, вернешься, кутаясь в халатик, а стул уже пустой. Иногда нервы сдают.

— Марина, я слышала… ты вчера плакала?

— Нет… да… все нормально.

— Не хочешь говорить? Ну… не надо… — мадам Дель Анна изображает, что не обижена, но так, чтобы было понятно: только изображает.

— Мы уже помирились. Ноэль… очень требовательный.

— Ты еще не знаешь, каким он может быть. Абсолютно ледяным, — во взгляде у мадам Дель Анна вспыхивает восхищение (она точно так же сверкала глазами, когда рассказывала про сорокалетней давности случай на Елисейских: какой-то араб на нее засмотрелся, и мсье Дель Анна безотлагательно нанес ему сокрушительный удар в челюсть — тело нахала впечаталось в витрину так, что стекло треснуло). — А станет ледяным — все, не растопишь. Айсберг! Как почувствуешь, что оно начинается, лучше первой уйти!

Неужели я тебя оставлю? Твой запах — запах кофе и печеного изюма, который так сладко выковыривать из булки-улитки, запах теплого дождя, старых камней в храмах. Твои булыжные мостовые, тяжелую вышивку балконов, задранные в небо окошки chambres de bonne, где раньше жила прислуга, а теперь — студенты. Оставлю? Жестяные крыши, кирпичных сусликов каминных труб? Подсвеченную ночью Консьержери, Нотр-Дам, подурневший после того, как отчистили темный налет времени? Огромные рекламы под сводами метро, тайные тихие улочки недалеко от площади Италии, хлебные багеты — длинные и хрустящие? Людей, извиняющихся на каждом шагу? Машины, тормозящие, чтобы уступить тебе дорогу? Всю эту маленькую вселенную — оставить?

Оставить Ноэля.

Так и не научиться у него любви.

Потерять все это — потерять радость… Как без радости жить потом?

— Слышали, Фреша из Соцпартии исключают за расизм. Он сказал, что у нас в сборной по футболу слишком много черных.

Марине слышны разговоры, ведущиеся в гостиной. Алекс явился — она от ужина отказалась и поздороваться не вышла. А чего с ним здороваться? Ноэль признался, Алекс спрашивал, весь такой в сомнениях: «А ты уверен, что Марина тебя любит?» Иными словами, она нацелилась сидеть у его кузена на шее. Можно подумать, Ноэль особо тратится. Кормят ее здесь, это да, но ведь деньги брать не хотят. И что она, за еду тут торчит? Или Алекс ее за Аннагуль-2 держит?

В тот день все и началось. Ноэль посмеивался: «Может, Алекс и прав, брак тебе нужен, чтобы закрепить за собой платежеспособного самца…» Вот за что он ей делает больно?

— Слушай, платежеспособный самец, ты выдаешь прогнозы, из которых следует, что к сорока годам я вдовой останусь, причем бездетной. Это в том случае, если меня не выпрут из Франции. Впрочем, выпрут, с твоего молчаливого согласия. Если это шутка была про самца, то очень неудачная.

— Как ты заговорила…

Встал, пошел наверх.

Это длилось. Перетекало из вечера в вечер. Как эхо того разговора, как маленькие эхи.

— Отношения должны быть лишены малейших обязательств. Мне надо, чтобы ты была рядом просто так!

— Ноэль! У меня нет французского паспорта! Я не могу просто так!

— Ага! Вот ты и проговорилась! Значит, у тебя интерес есть!

— Мне вид на жительство нужен, чтобы быть с тобой!

— Простите, вы сделали заказ?

— Еще пару минут… Париж тебе, Марина, нужен, а не я.

Кончается слезами, за столиком.

Или:

— А зачем тебе ребенок, Марина?

— Он меня не оставит, в отличие от… самца.

— Ах вот как. Тебе костыль нужен. Только при чем тут я?

— Ноэль! Я хотела ребенка, похожего на тебя! Нашего ребенка!

— Ты только что объяснила, зачем он тебе. У нас и вправду разные ценности.

Кончается слезами.

Или такое:

— Я думала, ты обрадуешься моему разрыву с Денисом.