Захотелось поскорее узнать, что происходит там, в Шелонске. Если не знают здесь — поторопить, чтобы ускорили налаживание контакта партизан с Сашком и Таней, нельзя же оставлять людей на произвол судьбы.

А дождь шел все сильнее и сильнее. Но Поленову не хотелось покидать этот выгодный перекресток: авось покажется какая-либо машина.

Из-за лесной опушки заковылял газик-вездеход. «Не возьмут на легковую, — подумал Никита Иванович, — маломестный он!» И все же поднял руку. Машина остановилась. Четыре человека сидели в ней — двое плотных, приземистых, двое помельче ростом и полегче весом. Нет, не возьмут его!..

— В чем дело? — недружелюбно спросил командир, знаки различия которого Никита Иванович никак не мог разобрать через мутное стекло.

— Подъехать надо, да теперь вижу — не возьмете.

— Нет. И мест нет, и посторонних не берем.

Машина пахнула на Поленова едким дымом и пошла дальше. Но не прошла она и двухсот метров, как резко затормозила и остановилась.

— Старик! Иди сюда! — услышал Никита Иванович властный голос.

Он догнал машину. Из нее вышел плотный мужчина с четырьмя зелеными прямоугольниками в зеленых петлицах шинели. «Полковник!» — догадался Поленов и обрадовался, хотя это был и не его полковник.

— Куда собрался ехать, старина? — спросил офицер.

Никита Иванович оглянулся и, как будто его могли услышать, ответил приглушенно:

— Мне нужно в разведотдел штаба фронта, товарищ полковник! Очень нужно!

Быстрый взгляд метнулся по фигуре неказистого мужичка в заношенном пальтишке и в стоптанных, грязных сапогах, с большим мешком за плечами. Офицер сказал одно лишь слово: «Садись!» Никита Иванович поблагодарил и влез в машину, мешок он взял на колени.

Ехали молча. Долгое молчание нарушил полковник. Спросил дружелюбным тоном:

— С т о й стороны, старик? — И кивнул головой туда, где гремели пушки.

— С той, товарищ полковник.

— Понятно, старик.

Больше его ни о чем не расспрашивали. Но Никита Иванович заметил, что все смотрели на него теперь с сочувствием и уважением.

Как приятно и радостно было переступать порог знакомого дома! Ничто не изменилось в нем и вокруг него: тот же частокол под окнами, так же синеют наличники, тот же петушок вертится на стропилах, показывая направление ветра. И тот же полковник. Даже карта кажется той же, что висела в прошлом году. А возможно, и та: этот фронт не приходил в движение, ничего не изменилось за это время.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — сказал Никита Иванович, поднося руку к шапке.

— Здравствуйте, — спокойно сказал полковник. — Вы ко мне?

— К вам… Вы разве не узнаете меня? — не без удивления спросил Поленов.

Полковник подошел ближе, пристально взглянул на вошедшего через толстые стекла очков.

— Никита Иванович? Приветствую, дорогой! — он обхватил его сильной рукой за шею и обнял. — Что случилось? Какими путями? Что-нибудь непредвиденное?

— Я все расскажу, товарищ полковник. Там, на улице, машина стоит. Полковник просил вас выйти на минутку, он что-то хочет сказать вам.

Вернулся он через несколько минут.

— Садитесь, пожалуйста, Никита Иванович, — пригласил полковник. — Вы были таким молодцом все время!.. Рассказывайте, что там могло случиться? Где Таня?

Поленов, прежде чем садиться, вынул из мешка пять пачек сторублевок, большую помятую карту, переданную солдатом Отто Калачникову, перочинным ножом разрезал воротник пальто и извлек, к немалому удивлению полковника, ампулу с ядом. Полковник смотрел на него непонимающим взглядом.

— Случилось это неожиданно и против моей воли, товарищ полковник! — сказал Никита Иванович, — Разрешите по порядку?

— Пожалуйста, пожалуйста, Никита Иванович! — полковник кивнул головой.

Обо всем поведал Поленов: и как вызывал его Мизель, как встретил, какое предложение сделал, какой наделил легендой, какое задание он получил от штурмбаннфюрера, как готовился к полету и как совершил этот полет, где приземлился и как добирался до штаба, где теперь Таня. Полковник лишь уточнял кое-какие детали. А когда Никита Иванович рассказал до конца, полковник заулыбался и спросил:

— Значит, полет через линию фронта совершился сегодня?

— Сегодня.

— Самолет вы покинули часа в два ночи?

— В два пятнадцать, товарищ полковник.

— А остальные полетели дальше?

— Да. Два и два. Никакого контакта у меня с ними не было. Посадили в темный самолет, я их даже в лицо не видел.

— Понятно. Одну минуточку.

Полковник стал крутить ручку полевого телефона. Сначала Никита Иванович услышал голос девушки, потом густой бас.