— Да, это так.

— У меня все, — сообщил прокурор и что-то записал на листе бумаги.

Дейв не знал, что делать дальше. Подумал, не следует ли уйти из зала, но, заметив в первом ряду свободное место, сел. Он. оказался прямо напротив сына, их- разделяло метров пять. Но Бен, как бы ненароком, смотрел все время в другую сторону, и взгляды их ни разу не встретились.

Бену было не до отца, его заботила только Лилиан, и время от времени он подбадривал девушку улыбкой. Публика тоже была ему небезразлична: он то и дело поглядывал в зал. Дейв безуспешно пытался привлечь его внимание — даже нарочито громко закашлялся, за что и был наказан укоризненным взглядом судьи. Ему было необходимо, чтобы сын посмотрел на него.

Гэллоуэй сам ощущал, что в нем произошла перемена. Напряжение покинуло его, черты лица прояснились. На губах проступила легкая улыбка, такая же, как у сына. Она была словно послание Бену, но тот упорно не замечал ее. Тем временем на стул, который только что занимал Гэллоуэй, опустилась Изабелла Хоукинс, положила на колени сумочку, и Кэвено, подойдя к ней, начал задавать вопросы, но держался он куда проще, чем Лейн.

— С какого времени ваша дочь начала постоянно встречаться с Беном Гэллоуэем?

— Сдается, месяца три будет.

— Громче! — послышалось из публики.

Она повторила во весь голос:

— Сдается, месяца три будет.

— Он бывал у вас в доме постоянно?

— Он и раньше ходил к моему сыну Стиву, но на дочку сперва не обращал внимания.

— Что произошло в эту субботу?

— Сами знаете. Она сбежала с ним.

— Вы видели, как она уезжала?

— Видела, так не отпустила бы.

— Что вы предприняли после этого?

– Пошла к мистеру Гэллоуэю. Боялась, что если муж к нему сам пойдет, без меня, то наделает глупостей.

— Знал ли мистер Гэллоуэй, что его сын уехал с Лилиан?

— Что уехал — знал, а с кем — нет.

— Он очень удивился?

— Да нет, не больно.

Кажется, ее спрашивали еще о чем-то, но Дейв не прислушивался. Лицо его хранило все то же выражение — послание, которое он тщетно пытался передать сыну.

Окружной прокурор, допрашивая свидетельницу, спросил:

— Вы ничего больше не обнаружили после того, как узнали, что ваша дочь убежала?

— Из коробки пропало жалованье мужа.

Затем давал показания Джимми Ван Хорн. Шаря глазами по залу в поисках отца, он твердил:

— Да, ваша честь... Нет, ваша честь... Да, ваша честь...

Да, Бен как-то раз пришел к нему, а он показал отцовский пистолет, а Бен попросил продать ему этот пистолет...

— Он купил его у вас за пять долларов?

— Да, ваша честь.

— И заплатил все пять долларов?

— Нет, ваша честь, только три. Сказал, остальное отдаст на будущей неделе.

В зале снова засмеялись. Большинство присяжных сидели прямо и неподвижно, как на семейной фотографии. Среди них были две женщины.

Гэллоуэй не сразу понял, почему судья встает и, что-то невнятно бормоча, надевает шляпу. Оказалось, объявляется новый перерыв на целый час, чтобы все успели подкрепиться. Только присяжные да свидетели, не успевшие еще предстать перед судом, не имели права покидать помещение.

К Дейву подошел адвокат.

— Полагаю, уговаривать вас, чтобы вы не приходили на вечернее заседание, бесполезно?

Гэллоуэй кивнул. С какой стати ему пропускать заседание, на котором он увидит Бена, побудет рядом с ним?

— Сначала заслушают обоих психиатров. Если их показания не слишком затянутся, есть шанс, что окружной прокурор еще сегодня произнесет обвинительную речь, а может быть, успею выступить и я, тогда вечером все кончится.

Дейв промолчал. Теперь ему казалось, что все происходящее не имеет к нему никакого отношения. Сына вывели из зала суда, поэтому он тоже решился уйти и проглотил сандвич в ресторане, похожем на кафетерий «Перекусим у Мака». Здесь оказалась почти вся публика из зала суда, но на него никто не обращал внимания, только механик подошел, пожал руку и сказал:

— Ну и жарища в суде!

Один из психиатров, пожилой, говорил с иностранным акцентом, второй выглядел помоложе. Уилбер Лейн лез вон из кожи и, задавая врачам вопросы, употреблял множество специальных терминов; заметно было, что он привык ими оперировать.

Несколько раз Дейв чувствовал на себе взгляд судьи, но скорее всего это было чистой случайностью: судья часами сидит лицом к публике — надо же ему куда-то смотреть! Объявили последний перерыв, всего на несколько минут, и Бена с Лилиан не стали уводить из зала. Воспользовавшись этим, Изабелла Хоукинс подошла поговорить с дочерью; полицейский не стал ей мешать. Дейв не смел приблизиться к сыну: боялся, что тому это придется не по душе. А Дейву так хотелось, чтобы Бен взглянул на отца, увидел, какие в нем произошли перемены.