Через двадцать минут Сюзи спустилась к невероятно вкусному завтраку, где рассказала подробности своего приключения, а прогулявшись по саду, не смогла отказаться от предложения хозяина отдохнуть от стресса пару-тройку дней. Документы при ней, так что она забудет обо всей этой истории и обойдется без полиции. Да, и еще бронь в гостинице в Риме надо передвинуть на несколько дней попозже. В Турине она, похоже, задержится не на два часа, как планировала.

Пока три солдатика спускались с пологого холма за домом, в голове Анфисы пролетело много всяких мыслей. Первая – убежать и спрятаться. Если они отсюда выберутся, расскажут о ней другим. Нет! Они отсюда не должны уйти. Расклад прост – или они меня, или я их. Можно было бы грибами, но их пока нет. Три Пятницы на одного Робинзона – многовато! Но убегать уже поздно. Вперед, а там – по обстоятельствам:

– Ой, ребята! Вы откуда? Спускайтесь! – Она помахала им призывно рукой, постаравшись придать голосу всю приветливость и теплоту, а глазам озабоченное выражение. – Каким ветром вас сюда занесло? Случилось что?

Рядовой Ряскин, слывший на гражданке сердцеедом, шагнул вперед, мотнул головой в поклоне:

– Разрешите представиться? Рядовой Ряскин. – И, чуть отступив в сторону, представил товарищей: – Рядовой Петров. Рядовой Дунаев. Заблудились, проголодались.

– Да я уж поняла, что не по доброй воле сюда пожаловали! Я, хоть и не рядовая, но фамилию тоже имею. Семочкины мы. Анна. – Она протянула руку, причем постаралась, чтобы при рукопожатии ее прикосновение было для каждого как выигрышный лотерейный билет. – Ну, пошли. Отогрею, накормлю, а там и подумаем, как дальше быть. Вам сейчас, рядовые, отдохнуть надо.

Она уверенно зашагала в сторону деревеньки.

– А вы, Анна, тут что, одна живете? – вступил в разговор Дунаев.

– Я здесь не живу, вот приехала деда проведать, он тут лесником работает. Правда, его сейчас нет, он на охоту ушел. Но завтра к вечеру обещал возвратиться.

– Ребят! Тут и лесник, оказывается, есть. Значит, не пропадем! А связь у него какая-нибудь имеется? – спросил рядовой Петров.

– Вот вернется дедуня – будет вам и связь. Здесь идти тяжело, вот дойдем до дома, я там на все вопросы отвечу. Вы тут поосторожней, земля осыпается, можно в озеро угодить.

Она вела заблудившихся и лихорадочно соображала, куда лучше их отвести: к себе или в первый дом у церкви. «Лучше к церкви. В том доме есть рукомойник, печь хорошая, матрасы, устроятся там, а я их пока кашей накормлю. Ох, что же делать? Что же делать?!» Анфиса пока не придумала, как расправиться с солдатами.

Солдатики поспешали сзади, переговариваясь о том, что им повезло. Настроение у них поднялось, словно у каждого был сегодня день рождения. Нарастающий гул в небе заставил их остановиться. Довольно низко из-за холма выплыл вертолет. Рядовые закричали и замахали руками:

– Эй, мы здесь! Здесь! – орали они во все горло и подпрыгивали. Но вертолет скрылся, и наступила тишина.

– Вас небось ищут?!

– Может, и нас. Только здесь мы были не видны. Хорошо бы найти какое-нибудь место открытое, можно развести костер, и дым покажет, где мы. Лучше ночью. Как вы считаете, Аня? – заговорили возбужденные событием ребята.

– Что-нибудь придумаем, не огорчайтесь. Можно и костер.

Они продолжили путь среди частых зарослей орешника, пока не пришли на поляну перед деревенькой. Анфиса по-хозяйски открутила проволоку. Подумала, что, если они растопят печь – дым привлечет вертолет, но это совсем не обязательно, может, он уже и не вернется. Но лучше это сделать чуть попозже.

– Располагайтесь вот здесь, на матрасах. Вы сами-то городские или деревенские будете?

– Да мы все городские, – ответил рядовой Ряскин, устраиваясь на единственном диване.

– Вот я вас сейчас накормлю, а потом печечку затоплю, полюбуетесь на огонек, погреетесь.

– Анечка, вы просто добрый ангел! Может, помощь нужна? – спросил рядовой Дунаев.

– Нет! Все уже! Ложитесь, отдыхайте. Я гречневой каши принесу, уже готова, в одеяло укутана. Я быстро!

Анфиска выскользнула из дома. Если бы существовал какой-то аппарат, фиксирующий выброс адреналина, то, наведенный сейчас на Анфиску, он бы зашкалил или сломался совсем. Ноги мелко дрожали и ей не повиновались. Анфиска присела, пытаясь восстановить дыхание и хоть как-то прийти в себя. Теперь все пойдет так, как получится, от нее уже ничего не зависело. А если не получится? Они же ее сдадут! На смену энергетической атаке пришло полное бессилие. Она сидела на земле, тихонько постанывая от подступившего страха, и пыталась угомонить поток мыслей: вернуться в дом и открыть вьюшку; потом вытащить их из дома, чтобы подышали воздухом и пришли в себя, а тем временем уйти в лес и там спрятаться – нет, в лесу я умру, а место уже будет засвечено. Или пойти к себе спать, а утром навестить дом; нет, она не должна отсюда уходить, если они останутся живы, утром выйдут по нужде… А если все-таки случится, как она задумала, куда их девать? В подземелье! Анфиска вскочила, прошлась по лужку. Потом осторожно вернулась к дому. Солдатики болтали.

– А каша-то закончилась! Вот я дурья башка! Сейчас печь растоплю и приготовлю чего-нибудь… Нате вот вам по консерве пока!

Ребята стрескали за обе щеки консервы и прилегли кто куда. Под потрескивание огня они очень быстро заснули крепким сном. Она зашла и осторожно потрясла каждого за плечо. Спят. Взяла со стола снятые кем-то из них часы. Хорошие часы. С днем, месяцем и бегущей без остановки секундной стрелкой. Им-то, может, уже не пригодятся, а мне в самый раз! Проверила, плотно ли закрыты окна. Ну, что называется, с Богом! Закрыла вьюжку и вышла.