— Портрет мальчишки на фоне замка я у него купил и велел повесить в одном из простенков, за толстой шторой, чтобы никто, кроме меня его не видел, — его светлость поднял голову вверх, рассматривая что-то на потолке, видимое только ему. — Мальчишка маленький, лет семи-восьми, грязный и оборванный, за его спиной — величественная громада замка, из которого выезжает богатый кортеж с флагами, но самое главное место на картине — глаза этого мальчишки. В них светится что-то такое…что можно глядеть на них бесконечно.

— Глаза будущего хозяина этого замка…ой, — я закрыла рот ладошкой и испуганно откинулась на спинку стула.

— Вы видели этот портрет, фрау Марта? — обернулся ко мне герцог.

— Нет, ваша светлость, мне так показалось…по вашему рассказу. Но возможно, у него была совершенно другая мысль, а я только зря встреваю в разговор…

— Нет, ваша мысль абсолютно правильна и поэтому я приобрел этот портрет…и спрятал его у себя в покоях

— Понимаю, ваша светлость. Такие картины… еще не пришло время показывать их всем подряд.

— А что вы могли бы сказать по поводу того купца, который со счастливым выражением лица лежит на своих сокровищах, окуная руки в сундучок с драгоценными камнями? — с долей сарказма спросил фон Дайниц. — Лицо у него выглядело таким умиротворенным и довольным жизнью…

— Да-а? А какие у него были глаза? — не с меньшим сарказмом переспросила я, уже понимая стиль и, надеюсь, замыслы неизвестного мне мастера. — Может быть, он хотел сказать, что в гробу карманов нет?

— Фрау Марта, вы пытаетесь найти глубокий смысл там, где его может и не быть, — фон Дайниц пожал плечами, — человек богат и счастлив, что ему еще надо? Да, а что тогда хотел выразить этот маэстро Гресс портретом свой жены? Написал бы портрет молодой девушки, получил за него хорошие деньги, а тут — немолодая женщина, да еще жена…

— Да он просто любит ее и видит в ней все только хорошее, что она делала для него за все годы их совместной жизни, это его благодарность ей за понимание. Тут-то как раз все понятно, потому она и не похожа внешне на свой портрет, он-то видит ее изнутри, герр Дайниц. У художников совершенно другое видение мира, нежели у нас и бывает, что они видят людей совершенно по-другому, чем видим их мы. Для одного все люди на свете одинаковы, потому что у них у всех одна голова, две руки и две ноги, а для другого каждый интересен и прекрасен, будь он хоть последним уродом. Приятно быть красивым, но что делать, если Бог не одарил тебя прекрасной внешностью, зато дал ум и благородство намерений?

— В этом случае придется дольше доказывать свое превосходство над остальными, только и всего, — герцог прислушался к непонятным звукам в коридоре и кивнул фон Дайницу, который моментально отправил приказ дальше по нисходящей, а сам опустил руку под стол. Один из охранников дошел до двери и выглянул из нее, а потом отшатнулся с дороги.

— Ваша светлость, — Рихтер вошел в трапезную, склонившись перед герцогом Эрсенским в почтительном поклоне, — прошу простить меня за столь длительное отсутствие в Штальзее. Я приехал в Эрсен, чтобы вручить лично вам найденное кольцо, о котором шла речь в разговоре с фон Дитцем три месяца назад у Кронберга и в послании, полученном из Айзенштадта от его светлости герцога Вильгельма. Это кольцо все-таки было найдено в развалинах башни Кронберга и при моем непосредственном участии… — с этими словами он замолчал, перебегая глазами по сидящим за столом. — Марта? — неуверенно спросил он, — Марта, это…ты?

— Ну что же вы остановились, герр Рихтер, — его светлость надменно улыбнулся, откинувшись назад. — Вы слишком долго отсутствовали и я счел возможным для себя пригласить фрау Марту к моему столу. Надеюсь, что вы не будете против, герр Рихтер? Ее общество скрасило мне пребывание здесь и я нашел его чрезвычайно интересным для себя. Если кольцо все еще при вас, то можете передать мне его прямо сейчас.

— Да, конечно, как изволите, ваша светлость, — Михель взял себя в руки и, печатая шаг, уже протягивал кольцо герцогу, бросая при этом взгляды в мою сторону.

— Фрау Марта, поглядите, какой камень, — кольцо разве что не светилось на раскрытой ладони, бросая по сторонам небольшие лучики преломленного света. — Не хотите примерить его?

— Благодарю за оказанную честь, ваша светлость, — я схватилась обеими руками за высокую ножку бокала, — но на нем слишком много крови. Пусть его носят те, кому оно принадлежит по праву сильного.

Мужчина сжал кольцо в кулаке и убрал его со стола.

— Вы только что с дороги, герр Рихтер, присаживайтесь за стол. Рядом с герром Конрадом есть свободное место. Да, и расскажите, как прошла ваша поездка, все ли спокойно на дорогах.

— Ваша светлость, — Михель уже покидал кое-что в рот, запил вином и начал рассказывать, пытаясь стянуть с близлежащего блюда то один то другой кусок мяса. — Получилось так, что мы все-таки нашли это кольцо и я не стал больше задерживаться в Штальзее, взял для охраны троих человек и поехал по самой короткой дороге в Эрсен, чтобы представить вам свою находку как можно быстрее. Доехали мы достаточно быстро, но в Эрсене нас огорошили известием о вашем отъезде, предлагая остаться и дождаться вашего возвращения. Граф фон Шейнбах настоятельно уговаривал нас почти весь вечер, но барон Тюбинген рассказал, что вы решили сделать небольшой крюк и наверняка будете проездом в Кемптене и Штальзее. На следующее утро мы выехали обратно, намереваясь перехватить вас в Шонгау, но вы уже уехали оттуда и мы поспешили сюда. Слава Богу, мы все-таки нагнали вас…