— Марта, чего смотришь? — голос Фрица рядом вывел меня из задумчивого разглядывания. — Смотри вниз, девочка моя…видишь, из-под щитов ноги видны или еще какие части…ну, посмотри…целься в них, ты от ворот далеко, оттуда щиты не пробить, а ты сбоку можешь ударить болтом. Раненый выпадет из строя, откроются другие…целься…целься давай…ну, бей!

Задержав дыхание, я оттягивала момент спуска тетивы, пока муж не рявкнул над ухом и от неожиданности нажала на рычаг. Короткий свист закончился воплем внизу и раненый захромал, приоткрыв бок второго нападающего и щель сверху, в которую тут же влетели три стрелы. Ругань и вопли свидетельствовали о том, что и там были раненые, под щитами кто-то выл, а со стороны осаждающих раздались проклятья. Щиты медленно поползли назад, и в случайно выставленную ногу попали еще две стрелы. Первая атака была отбита.

— Марта, молодец, ты все-таки выбила первого оттуда! — Фриц поцеловал меня так, как никогда не целовал раньше, тем более на людях — от души и в щеку. — Девочка моя, смотри внимательно, твое дело — пытаться разбить их панцирь из щитов. Щиты не пробить, но может, кто-то сдвинется…еще смотри вправо-влево, может быть, кто-то попадет в сектор твоего обстрела и тогда можешь бить его не думая…потому что иначе он убьет тебя, не сейчас, так потом. Поняла, красавица моя? Ну и хорошо, я пошел дальше, — необычно ласковый тон мужа навевал, прямо скажем, отнюдь не военные мысли и я посмотрела ему вслед почти с любовью.

— Потом миловаться будете, — дернул меня Шпеер за подол колета. — Смотри на дорогу, они сейчас пойдут опять, только щиты со всех сторон будут.

Опять бандиты построили «гусеницу», обложившись щитами со всех сторон и опять мы искали щели в стыках, держа на прицеле происходящее на дороге. Болт воткнулся в щит — я промахнулась и они уже приблизились к воротам, когда сверху на них повалились камни. Резкий свист стрел в воздухе — и сверху упало чье-то тело из стражников, сверкнул надраенным железом. Он оказался последней каплей, от которой строй щитов распался и все начали отходить от ворот, но в дело вступили наши лучники и я тоже успела воткнуть один болт в отступающего. Тот упал, наполовину накрывшись щитом, да так и остался лежать.

— Убила… — равнодушно подумалось мне, а рука уже крутила вороток, вкладывая новый болт в желобок. — Еще одного успею задеть…

Задела, да так, что он кувыркнулся со всего маху, воя и зажимая бедро руками. Текла кровь на горячую пыль и я опустила арбалет, внутренне содрогнувшись от содеянного. Если я попала ему в кость, то боль ужасная и как он ее только переносит?

Взыкнувшая около уха стрела уже улетела, я упала, потирала ушибленный бок, а рядом лежал Густав, сердито выговаривавший мне за подобную беспечность.

— Фрау, да что же открылись так, как будто впервой под стрелами? Хорошо, что ветер задул, иначе хоронить бы Фрицу еще и вас рядом с теткой! Стрельнули и быстро спрятались, чего рассматривать там, как этот бедолага орет? Сам пришел, незваный, вот и пусть впредь умнее будет!

— Господи…герр Шпеер, простите…благодарю вас, что дернули меня, я же действительно впервые под стрелами!

— Все когда-то бывает впервые, фрау Марта. Вставайте, да пройдите подальше, чтобы их стрелки вас не приметили. Это место они уже пристреляли…

Часам к шести вечера из леса показались осаждающие со здоровенным бревном на веревках, которое они тащили в нашу сторону.

— Поджечь ворота не получилось, тараном бить будут, — заметил кто-то сбоку.

— Пока несут, одна надежа на лучников, да арбалетчиков, — ответили ему со вздохом.

— Думаешь, сегодня пойдут?

— Не-е, скоро стемнеет, куда они в темноте попрутся?

— Вот именно в темноте и попрутся, чтобы их стрелами не достали. Кто тут с арбалетом? Не узнаю, да ладно…смотри в оба, парень, если подойдут к воротам близко, оттуда будут факелы бросать, чтобы осветить внизу, так ты держи их на упреждении, времени будет мало. Двоих вышибем, уже достаточно, чтобы они отошли. Понял?

— Да, понял. — Я натянула войлочную шапку на нос и пристроилась поудобней на площадке башни, куда переползла уже давно. В этот угол между обрамлением площадки и стеной было трудно попасть тем, кто стрелял с луга, а я очень хорошо могла видеть тех, кто приближался бы к воротам. Плохо было только то, что арбалет перезаряжался крайне медленно и я могла успеть выстрелить лишь один раз.

Сумерки надвигались быстро, а осаждающие еще ковырялись с бревном, увязывая его веревками, а рядом со мной спорили двое молодых парней, то и дело выглядывая в проемы.

— Да точно я тебе говорю, что есть там кто-то! — горячился один, срываясь то и дело на фальцет. — Я уж три раза выглянул, а он тихо-тихо передвигается, я ж темное пятнышко заметил, то ли камень, то ли куст, а он уж прополз мимо!

— Как ты видишь, коли там трава одна? Что он, травой накрылся? Мы бы увидели сразу… — возражал второй баском. — Чего ему сюда ползти, под стену-то?

— Вот приползет, а потом ка-ак вдарит! — захлебнулся первый. — Кошку закинет или огнем пульнет на стреле-то!