— Голиков! Дай сюда свою глупую игрушку. Сейчас же!

— Я не могу ее отдать, — попробовал возразить Аркадий: ему совсем не хотелось, чтобы учительница испачкалась в чернилах.

Но было уже поздно.

Зинаида Васильевна схватила шарик, он лопнул в руках, и… на сером платье появились большие чернильные кляксы.

Аркадий чуть не заплакал от горечи: он же совсем не собирался обидеть учительницу. А еще горше стало после того, когда Аркадий узнал, что учительница очень бедная и он испортил ее единственное шерстяное платье — форму бывшей ученицы восьмого класса гимназии.

С тех пор Аркадий чем-нибудь хотел загладить свою вину перед молоденькой учительницей. И случай вскоре представился.

С одним из учеников, Колей Недошивиным, случилось несчастье: Коля шел по улице, а напуганная собакой лошадь шарахнулась в сторону тротуара и сбила мальчугана.

Зинаида Васильевна была в отчаянии. Мальчика нужно срочно везти в больницу, а с кем оставить три класса неугомонных воспитанников?

И Зинаида Васильевна обратилась к Аркадию.

— Голиков, — сказала она, — следи за порядком. Я скоро вернусь.

Счастливый и гордый, что именно ему, а никому другому доверили школу, засунув руки в карманы, ходил Аркадий из класса в класс, наблюдая за порядком.

В классах, конечно, стоял невообразимый шум, но Аркадий хоть ненадолго, но водворял порядок и, где плохо действовали слова, не стеснялся дать по затылку.

Такой педагогический прием делал свое дело.

Через полтора часа Зинаида Васильевна вернулась из больницы. У двери ее встретил сияющий Аркадий. Он доложил учительнице, что все в порядке и что ученики «усердно» решали задачки и примеры на вычитание и сложение.

Но это не обрадовало молодую учительницу. Глаза у нее были в слезах. Коля Недошивин умер…

Хонина откровенно заискивала перед богатыми родителями. Во всяком случае, если в школу приходила разъяренная мамаша Гани Хомотьяна (сына крупного помещика) и при учениках набрасывалась на молоденькую учительницу («По какому праву моего Ганю выставляют за шалости в коридор?»), то Хонина предоставляла ей самой обороняться от нападок родительницы.

Аркадий все это видел и по-своему сводил счеты с Ганькой Хомотьяном и другими мучителями Зинаиды Васильевны.

Молодая учительница кое-как дотянула до конца учебного года и уехала из Арзамаса в сельскую школу.

Летом 1914 года занятия в школе закончились. Хонина считала, что уже изрядно «натаскала» своих воспитанников к поступлению в реальное училище.

Уже давно куплены книги, сшита долгожданная ученическая фуражка с козырьком.

Но радость неожиданно омрачилась: по Арзамасу пронеслась грозная весть — война.

Сначала не поверили. Надеялись, что это очередной вздорный слух, каких немало ходило по городу.

Но это была правда. Пришел «Нижегородский листок», в котором через всю страницу большие черные буквы зловеще сообщали:

Тихий городок загудел, заволновался, со всего уезда в Арзамас народ валом валил. Вокруг Новоспасской церкви каж дый день неумолчно гудела толпа: напротив церкви, в мезонине дома Белоногова, размещалось воинское присутствие.

Кому война, а кому доход — и застучали молотки выездновских кустарей, тачавших сапоги для армии. Предводитель дворянства Панютин не остался в стороне: горожанам был брошен клич: скупать всю капусту в окрестных селах.

Патриотический порыв оказался неудачным. Во-первых, цены на капусту сильно возросли, во-вторых, не хватало рабочих рук.

Слава богу, Панютина и предводимое им дворянство выручила игуменья Алексеевского монастыря. Она прислала на рубку капусты монашек…

В середине августа Петра Исидоровича забрали в солдаты.

Перед отъездом на германский фронт он забежал домой на Новоплотинную.

Был отец в серой папахе, на ногах — тяжелые, кованные железом сапоги.

— Ну, Аркаша, вот оно как получается — ты теперь один мужчина в семье. Береги маму, не огорчай ее. Учись хорошо, помогай сестренкам, заботься о них. Понял?