— Вот получишь, мама. Только уговор — самую лучшую отнесешь Зине Субботиной.

Когда фотографии были готовы, Наталья Аркадьевна попросила зайти Зину в бюро профсоюза, где она работала вместе с Александром Федоровичем Субботиным.

— Вот ведь до чего дожила, — сказала она, здороваясь с Зиной. — Первый выбор не матери…

Зина покраснела. Она уже приходила сюда к Наталье Аркадьевне, это еще когда Аркашка был в Арзамасе. Вызывала та ее для «секретного разговора». Как потом узнала — насчет Аркадия.

Тогда, после «секретного разговора», Наталья Аркадьевна, желая утешить сына, сказала ему, что Зина любит его. Как счастлив был Аркадий! Но Зина огорчила: она просто дружит с Аркадием, и пусть они останутся такими друзьями на всю жизнь.

Придя от Натальи Аркадьевны домой, Зина поставила фотографию Аркадия на тумбочку. Подошел отец, взглянул на лихого воина и положил карточку изображением вниз.

«Что это такое? — подумала Зина. — Ведь мы же просто друзья». И поставила фотографию на старое место. Тогда мама, когда отец вышел в другую комнату, тихо сказала:

— Не надо, Зина. Не надо…

Весной 1920 года Аркадия посылают на Кавказский фронт. К этому времени войска Деникина были уже разгромлены, и красное знамя развевалось над Ростовом и над Новороссийском. Однако часть белогвардейцев во главе с «черным бароном» Врангелем засела в Крыму, а крупная вражеская группировка пыталась удержаться на Черноморском побережье Кавказа.

Сюда и был назначен Аркадий командовать 4-й ротой 303-го полка.

Бои шли в районе Головинки и Лоо. Справа шумело беспокойное Черное море, слева высились горы в белых шапках. В море дымили вражеские корабли, которые обстреливали красноармейские части из дальнобойных орудий.

Но сколько бы они ни стреляли, сколько бы орудий, патронов, пулеметов и снарядов ни привозили, дела белогвардейцев были плохи. В конце апреля войска дивизии, в которой воевал Аркадий, освободили город Сочи — главную цитадель белогвардейцев. Враг отступил к Адлеру и сложил оружие.

Командир 34-й дивизии Егоров отдал приказ: «Считаю нашу непосредственную боевую работу оконченной, предлагаю всем комиссарам передать мое «спасибо» и товарищеский привет всем красноармейцам и комсоставу вверенной мне дивизии за их доблестную боевую работу».

Получив «спасибо» от комдива, комиссар 303-го полка, в свою очередь, отблагодарил отличившихся в боях командиров, в том числе и Голикова.

В личном деле Аркадия появилась еще одна характеристика. «За время пребывания в полку, — писал командир полка об Аркадии Голикове, — проявил себя как храбрый солдат и хладнокровный командир в бою. Во время боев показал себя соответствующим своему назначению».

«Храбрый солдат и хладнокровный командир» — так сказал о нем комполка.

А сам Аркадий хорошо понимал, что командует он, конечно, не как Чапаев или Буденный и нелегко ему дается военная наука. Были у него и срывы, но тогда крепко одергивали его боевые друзья.

Часто в перерыве между боями, завидев деревенских ребятишек, игравших в лапту, он хотел отстегнуть саблю, сдать маузер и пойти к ним. Ведь никто среди арзамасских мальчишек не мог дальше него послать мяч. Но служба есть служба, детство позади, и возврата к нему больше нет…

Да, его не раз одергивали за своеволие и безрассудную лихость, и это пошло только на пользу. Теперь и сам Голиков учил своих бойцов. Ведь храбрость-то разная бывает. Одно дело — храбрость, когда она оправдана, другое — когда без толку рискует человек и еще хвалится перед молодыми бойцами, что возьмет да и нарочно, назло самой смерти, встанет во весь рост в цепи и будет стоять под пулями.

А таких горячих и бестолковых голов на фронте Аркадий немало повидал и потому крепко наказывал всей своей командирской властью. А как же иначе?

В то время, когда Аркадий уже сражался на Северном Кавказе, он часто писал в Арзамас, в уездный комитет комсомола, на имя Саши Плеско.

Писать подробно не хватало времени, и в Арзамас летели весточки скупые и короткие, как телеграммы: «Сзади и спереди зеленые банды… Я далеко! Мне часто вспоминается ваш союз, его дружная жизнь».

В августе Аркадий пишет из Кабардинки под Геленджиком: «Я живу по-волчьи, командую ротой, деремся с бандами вовсю».

Борьба с бандами офицеров и кубанских «самостийников» требовала большой выдержки и самообладания. Днем и ночью шли бойцы через леса и ущелья. Каждому хотелось отдохнуть хоть немного от этой «волчьей» жизни, узнать о судьбе оставленных родных и близких, увидеть окончательный разгром белых.

В начале сентября 1920 года началось генеральное наступление, и бандиты были разгромлены.

О храбрости и отваге Аркадия Голикова уже говорили давно, теперь в нем заметили талант военачальника и послали в Москву на курсы командиров полков.