Я вернулся в квартиру сестры. Когда зазвонил телефон, я не удивился, услышав в трубке голос Бернарда.

— Он выбросил мою спортивную форму, — сообщил Бернард.

— Напрасно ты пропускал музыкальные уроки, — ответил я.

Парень помолчал, потом спросил:

— Тренер, вы когда-нибудь слышали игру моего отца?

— Было дело. Между прочим, твоя мама пригласила меня на его концерт. На следующей неделе.

— Отец входит в число пятнадцати лучших скрипачей мира. Во всяком случае, так утверждает Гринберг.

— И какое отношение это имеет к твоим прогулам? — не понял я.

— А такое, что мне не светит даже десятка лучших скрипачей того лагеря. Вы понимаете, тренер Винго, о чем я?

— Понимаю. Когда ты уезжаешь?

— Завтра.

— Можно тебя проводить?

— Конечно. Будет здорово, — обрадовался Бернард.

На следующий день мы взяли такси и направились в сторону вокзала Гранд-Сентрал [171] . Я остался присматривать за багажом, а Бернард отправился покупать билет. Потом мы прошли к платформе, с которой отходил поезд. Парень нес футляр со скрипкой, а я — его чемодан.

— А ты подрос за лето, — заметил я, когда мы присели на скамейку.

— На полтора дюйма. И прибавил восемь фунтов.

— Я написал твоему тренеру в Академию Филипса.

— Зачем?

— Сообщил ему, что несколько последних недель занимался с тобой. Порекомендовал тебя как перспективного игрока для сборной команды юниоров.

— Отец запретил мне играть в футбол.

— Жаль, — вздохнул я. — Думаю, из тебя мог бы получиться классный футболист.

— Вы серьезно? — спросил Бернард.

— Ты крепкий парень, Бернард, — продолжал я. — Когда ты вчера пару раз сшиб меня с ног, я в этом убедился. Мне пришлось напрячься изо всех сил. Я давно так не собирался на тренировках.

— Сэр, повторите это.

— Что именно?

— Что я крепкий парень. Мне такого никто никогда не говорил.

— Ты чертовски крепкий парень, Бернард. В первую неделю я опасался, что загоняю тебя и ты сломаешься. Но ты меня приятно удивил. Ты, что называется, съедал все мое угощение и просил добавки.

— А вы лучший тренер из тех, что у меня были, — признался Бернард.

— По-моему, единственный.

— Я имел в виду — учитель. Меня учат музыке с пяти лет. Но вы, тренер Винго, — лучший.

Мальчишка так растрогал меня, что какое-то время я не мог вымолвить ни слова.

— Спасибо тебе, Бернард, — наконец произнес я. — Мне этого давно никто не говорил.

— А почему вас уволили?

— У меня случился нервный срыв.

— Простите, — торопливо пробормотал Бернард. — Я не имел права поднимать эту тему.

— Почему же? Тут нет никакого секрета.

— Как это — нервный срыв? — поинтересовался он и тут же добавил: — Извините. Можете велеть мне заткнуться.

— Это трудно передать. Но ощущения не из приятных.

— Почему с вами это случилось? — не отставал Бернард.

— Погиб мой старший брат.

— Ну что меня несет на вопросы? — спохватился парень. — У вас были хорошие отношения?

— Я преклонялся перед ним.

— Я напишу письмо, — заявил Бернард. — О том, какой вы потрясающий тренер. Только скажите, куда его отправить.

— Не беспокойся об этом, — улыбнулся я. — Но у меня к тебе будет просьба.

— Какая?

— Хочу послушать твою скрипку.

— Это проще простого. — Бернард щелкнул замком футляра. — Что вам исполнить?

— Как насчет Чаконы? — спросил я.

Бернард провел смычком по струнам. В это время к платформе подали поезд. Парень играл великолепно и, что меня особо удивило, со страстью.

— Знаешь, Бернард, если бы я так умел, я бы к мячу даже не притронулся, — заключил я, когда стихли завершающие звуки.

— А разве плохо, когда играешь и на скрипке, и в футбол? — возразил он.

— Нет, конечно. Пришли мне как-нибудь весточку. Мне интересно, как у тебя пойдут дела в новом сезоне.

— Обязательно, сэр, — пообещал Бернард, укладывая инструмент в футляр.

Я подал ему пакет из универмага «Мейси».

— Что это? — осведомился Бернард.

— Новый футбольный мяч. В лагере сам его надуешь. А потом найди себе приятеля, с кем можно будет его попинать. И вообще, Бернард, постарайся стать более общительным. Заведи друзей. Не груби учителям. И будь внимательней к своим словам и поступкам.