– Похвально. Прекрасный подход и очень умный.

– Спасибо. Мы остановились с Аллой Ильиничной на причине смерти её подопечного.

– Остановка сердца на почве обширного инфаркта миокарда.

– Гм. Но он ведь получал поддерживающую терапию. Не так ли?

– Да, но его сердце не читало наших учебников. К тому же сердечная мышца уже была слаба из-за рубцов от предыдущих инфарктов.

– Это означает, уважаемая Алла Ильинична, что на вскрытии диагноз должен быть подтвержден. Правильно?

– Да.

– Что ж, тогда мы произведем эксгумацию тела и проверим. У нас есть очень опытные прозекторы. Вы согласны, Алла Ильинична?

– Я не понимаю на каком основании нужно делать эксгумацию… Разве есть подозрение в насильственной смерти? – с некоторым раздражением произнесла доктор.

– И в любом случае, уважаемый Андрей Степанович, к сожалению, эксгумацию произвести не представляется возможным,- очень весомо вступил в разговор адвокат Бергман.

– Почему это? Я получу все необходимые санкции.

– Уважаемый Андрей Степанович, дело не в формальностях, а в том, что тела уже нет.

– Как так?- подскочил с перекосившимся лицом полицейский следователь.

– По завещанию покойного я предал его останки кремации.

– Но завещания-то нет!

– Нет. Но у меня есть личная просьба Льва Давидовича, пусть земля ему будет пухом, и устно и письменно о кремации его тела и его желании развеять прах над Невой… А это имеет юридическое основание, как воля покойного при жизни, выраженная им в полной памяти и сознании.

– И вы исполнили его волю?

– Исполнил.

– И развеяли?

– Развеял.

– И когда же это случилось?

– Днями. С Троицкого моста. Нева ещё не покрылась льдом и ветер северный, порывистый развеял прах усопшего, светлая память, над водою и река поглотила его, как он того и желал.

– А почему не осуществили вскрытие в больнице сразу после смерти?

– Не было причины. Медицинское заключение налицо. Дети не были заинтересованы. У нас сегодня, как вы знаете, для вскрытия post mortem требуется согласие семьи. И, слава Богу, что так.

– А это письмо… ну, с просьбой покойника о кремации оно у вас?

– Вот. Прошу.

– Оригинал?

– Абсолютно. Копию я заверил у нотариуса и оставил себе.

Андрей Степанович Мартынов сидел бледный, пот лился с висков на щеки и выглядел он ужасно разочарованным человеком. Более того – убитым неожиданным поворотом событий. Вся тщательно выстроенная им цепочка следствия разрывалась к чертям собачьим и он оставался у разбитого корыта. И, тем не менее, он чуял, чуял чутьём ищейки, что тут что-то не так!

– Мы можем быть свободны? – после продолжительной паузы спросил Аркадий Петрович.

– На сей момент да. Но… возможно я ещё пожелаю побеседовать с Аллой Ильиничной.

– Она всегда к вашим услугам.

18

На Н-ской улице, там же где находилось сыскное агентство «Филин» во втором этаже располагалась и квартира частного детектива Карпа.

Следователь Мартынов позвонил в звонок у двери, ему открыла очень приятная дама средних лет и пригласила войти.

– Проходите, Андрей… - поднялся из кресла ему навстречу хозяин.

– Степанович. Но лучше просто Андрей. Я же к вам неофициально.

– Чай? Кофе?

– Чаю. Благодарю. Только не этих там цветочных, английских, а нашего, обычного.

– Наш обычный это Индийский, вы имеете в виду? Леночка, принеси нам, пожалуйста, два чая, ну и чего ещё к чаю.

Елена Дмитриевна поставила на стол в гостиной печенье, конфеты и вазочку с вареньем.

– Крыжовниковое, собственное, чуть кисленькое , но очень вкусное, - с улыбкой произнесла она и уселась с мужчинами за стол.

Андрей Степанович заерзал на месте. Зазвонил телефон. Елена Дмитриевна поднялась и вышла в другую комнату.

– Гм, я внизу при входе заметил вывеску агентства «Филин». Странно, подумал, ведь конкурент вам. А потом поразмыслил и решил спросить, не ваше ли это агентство?

– Моё. Приходиться подрабатывать по мелочам.

– Вот как! А я думал вы совсем на пенсии. Сидите себе на даче, в саду огороде разводите помидорчики, огурчики…

— Дача дело хорошее, у кого она есть, а пенсии маловато, чтобы дачу содержать. Вот и подрабатываю по мелочам.